Звёздная палата
Двенадцать гран составляют четверть унции; поскольку золото — самое тяжёлое вещество в мире, четверть унции меньше горошины. Однако златокузнецы столь искусны, что могут надёжно определить пробу даже такого маленького образца. Взять двенадцать гран от одной гинеи значит испортить всю затею: поставить результат в зависимость от случайных колебаний пробы, которая в конкретной монете может быть чуть меньше или чуть больше. Потому-то гинеи перемешивают и выбирают двенадцать — те самые, что лежат сейчас на куске бархата перед мистером Тредером. Тот явился, вооружённый кусачками с длинными рукоятками. Теперь он встаёт, чтоб удобней было орудовать, и в мгновение ока разрезает гинеи на половинки, затем методично откусывает у каждой из двадцати четырёх полугиней уголки. Их должно получиться сорок восемь. Они такие маленькие, что кажутся Даниелю огоньками, как будто звёзды, нарисованные на потолке палаты, отражаются в чёрном бархате. Словно безумный демиург, мистер Тредер создаёт маленький космос из полумесяцев и рассыпанных звёзд. Теперь он начинает наводить порядок в хаосе, откладывая располовиненные гинеи в сторону и собирая звёзды в округлое созвездие посерёдке. Старческим пальцам трудно подцепить такую мелочь; во всяком случае, мистер Тредер раз или два облизывает их, словно книгочей, переворачивающий страницы. Все внимательно за ним следят, кроме Даниеля, чьи мысли больше заняты Исааком. Он поворачивается к портшезу и видит следующую сцену. Лорд-хранитель королевской печати вышел из боковой комнаты, где ему, как и прочим большим шишкам, положено ждать вердикта присяжных, и шаркающей стариковской походкой направляется к портшезу. Его милости втемяшилось поздороваться с Исааком. Катерина Бартон угадала намерение лорда-хранителя и глядит предостерегающе. Тот либо подслеповат, либо не считает нужным её замечать. Она преграждает ему путь. Даниель отводит взгляд, не желая видеть чудовищное нарушение этикета.
— Умоляю, милорд, не надо! — кричит Катерина Бартон. Все смотрят на неё, кроме Даниеля, который только что отвернулся.
Мистер Тредер, глянув поверх очков, прижимает пальцем звезду. Когда он поднимает руку, звезды нет — она потушена. Однако на её место падает другая. Мистер Тредер берёт новую звезду и кладёт в кучку посередине. Он вновь облизывает пальцы. Золотинка вспыхивает на его языке и исчезает, надо думать, за надгортанником. Мистер Тредер трёт руки, как будто они озябли — так, наверное, и есть. Подмигивает Даниелю.
Коллизия в углу каким-то образом разрешилась. Все вновь смотрят на взвешивателя. Тот стоит неподвижно, руки по швам, словно за время непредвиденного осложнения не шевельнул и мускулом.
— Сэр Исаак в последнее время сделался столь нелюдим, что поневоле думаешь: он от нас прячется! — говорит мистер Тредер одному из златокузнецов, но так, что слышат все в комнате. — Что ж, через несколько минут его тайны выплывут наружу; можно схорониться от лорда-хранителя королевской печати, но не от этого!
Он кивает на печь.
Даниель вообще-то большой мастер подавлять порывы и сдерживать чувства, знает, что ему подали реплику.
— Мерзавец! — восклицает он и делает полшага вперёд, охлопывая себя в поисках нелепой шпаги, которую нацепил для сегодняшнего торжественного случая. Нащупав эфес, Даниель наполовину выдёргивает клинок из ножен. Все смотрят на него. Мистер Тредер гасит очередную звёздочку, подбрасывает на её место другую и вновь облизывает пальцы.
— Доктор Уотерхауз! — говорит он чуть невнятно, возможно, потому что проглатывает кусочек золота. — Мой старый друг! Вполне ли вы здоровы?
— Я вам не друг, сэр! — вопит Даниель и хочет вытащить шпагу до конца, но более молодые руки уже схватили его за локоть, кто-то встал между ним и мистером Тредером. — Я верный друг сэра Исаака Ньютона, человека, столь преданного королю и своему делу, что он прибыл сюда, несмотря на тяжкий недуг!
Даниель засовывает шпагу обратно в ножны и выходит на открытое место между присяжными и мисс Бартон. Все смотрят на него, кроме мистера Тредера, занятого очередным фокусом.
— Извольте запомнить, сэр, что ваш долг — провести анализ честно и беспристрастно, невзирая на вражду, которую люди вашей профессии питают к сэру Исааку. Лорды совета… — Тут Даниель поворачивается, чтобы указать на боковую комнату. Непривычные ножны бьют его по щиколотке, подсказывая новую мысль. Он цепляется за них ногой, вскидывает руки и падает.