Письмо
20 октября 1714
Чарльз Уайт, эсквайр
Тауэр
Даппе
в Клинкскую тюрьму
Мистер Даппа,
мне сообщили, что в печати появляются бесчестящие моё имя листки, афиши, памфлеты и прочая якобы за Вашим авторством. Я требую удовлетворения того рода, которое может быть получено, только если мы с Вами на короткое время сойдёмся вместе, предпочтительно в чистом поле, вдали от людей и жилья. Вы, я уверен, поняли, что сие означает.
Я не могу без ущерба для джентльменской чести покинуть Тауэр, посему вынужден просить Вас оказать мне небольшую услугу, а именно посетить меня здесь, дабы мы смогли уладить наше дело в его границах.
Осуществить нашу встречу невозможно, пока Вы находитесь в тюрьме по обвинению в краже. Как Вы вспомните, я выдвинул против Вас это обвинение несколько месяцев назад, но разбирательство затянули адвокаты, нанятые Вашей пресловутой благодетельницей. Знайте же, что завтра (21 октября) я извещу магистрата, что прекращаю судебное преследование и Вас следует немедля освободить. Соответственно я жду Вас в Тауэре точно на рассвете 22-го.
По традиции, когда один джентльмен посылает другому вызов, право выбора оружия предоставляется вызванному. Вы не джентльмен и, возможно, не знаете дуэльного кодекса; в любом случае Вы вряд ли владеете искусством фехтования настолько, чтобы противостоять мне в поединке. Посему я ожидаю, что вы изберёте огнестрельное оружие с такого-то числа шагов. Если в силу статуса только что освобождённого арестанта, бедности либо цвета кожи Вам окажется невозможно раздобыть два подходящих ствола, сообщите мне, и я возьму это на себя.
Засим остаюсь, до рассвета 22-го,
Ваш преданный и покорный слуга
Чарльз Уайт, эсквайр.
Минт-стрит в Тауэре
Сумерки 20 октября 1714
«Так близко и всё же так далеко», — сказал Чарльз Уайт. Когда Исаак Ньютон спустился по лестнице в лиловые сумерки Минт-стрит, ковчег был для него ещё ближе и ещё недостижимее, чем полминуты назад. Множество людей прибыли одновременно, причём двумя отдельными группами. Первую Исаак увидел ещё из окна: человек шесть молодых дворян, верхами, ещё в коронационных плюмажах. Судя по всему, это были кавалерийские офицеры. Они окружили королевских курьеров, охраняющих дом смотрителя. Те не могли сопротивляться конным, но все в какой-то мере разделяли кураж своего капитана, поэтому выпячивали грудь, хватались за эфесы и, звучно грассируя, грозили оскорбителям судом и расправой.
Однако этот гул утих ещё до того, как Ньютон окончательно спустился на улицу, где его, вопреки обыкновению, никто не заметил. Все взгляды были устремлены на одного из верховых дворян — хорошо, но неброско одетого юношу, молчавшего, пока курьеры Чарльза Уайта сыпали оскорблениями и хорохорились. Его первым словам предшествовала цезура; и в эту краткую минуту все услышали глухой стук башмаков. По Минт-стрит приближалась вторая группа людей.
Предводитель всадников откинул плащ и явил взорам огромный документ с красной печатью на шнурке.
— Немец покорпел над словарём! — хохотнул кто-то из курьеров.
Ближайший к нему всадник крикнул:
— Молчать! И проявляйте почтение, когда говорите о короле!
— Боже, храни короля! — начал предводитель, и все его спутники подхватили. Курьеры отозвались бессвязным гулом. Юноша сломал печать, развернул документ и прочитал: — «Да будет ведомо всем присутствующим, что я, Георг Первый, милостью Божьей король Соединённого Королевства Великобритания и прочая, сим увольняю мистера Чарльза Уайта, эсквайра, от должности капитана королевских курьеров и назначаю на его место Уильяма, графа Лоствителского».
Юноша поднял взгляд от бумаги и начал её сворачивать.
— Я — граф Лоствителский, — сообщил он почти робко. — Я увольняю вас всех от должности, — (обводя взглядом пеших). — Люди, которых вы видите, — новые курьеры короля, и они примут ваши обязанности.
В продолжение его речи стук башмаков делался всё громче: он эхом отдавался от казематов на северном отрезке Минт-стрит, где жили монетчики. Сейчас те как раз обедали, но повскакали с мест и бросились к окнам смотреть, что происходит. Первым показался белый конь, за ним, на полкорпуса, серый. На обоих ехали всадники в мундирах Собственного его величества блекторрентского гвардейского полка. Следом маршировали пехотинцы. Даже если у старых курьеров был соблазн схватиться с новыми посреди Минт-стрит, теперь он пропал. Один за другим они затолкали шпаги обратно в ножны, сорвали значки с серыми борзыми, бросили их на мостовую и зашагали к Медной горке, обходя идущего навстречу сэра Исаака Ньютона.