Устав 1814 г. очень неопределенно говорил о диссертационных сочинениях выпускников. С одной стороны, в Уставе есть упоминание о «диссертациях», которые составляются выпускниками академии во время предварительных испытаний в виде ответов на две-три здесь же предлагаемые задачи, «из наук всем общих, на латинском и российском языках», а затем передаются в Конференцию[113]. Упоминались и «диссертации своего сочинения», которые студенты «говорят с кафедры» во время решительных испытаний[114]. С другой стороны, говорилось о важности основательных «письменных ответов» на задачи, предложенные неакадемическим лицам, ищущим магистерской степени – эти письменные работы могут компенсировать недостатки устных ответов «в подробностях наук», понятные для лиц, не слушавших академических лекций[115]. Но акцент в Уставе ставился именно на искусе, испытании, проводимом Конференцией.
Диссертации даже не упоминаются в параграфах, говорящих собственно о присуждении ученых степеней кандидата и магистра: «производство» в обе степени должно было проводиться путем голосования членов Конференции, общим согласием или большинством голосов[116].
Интересно, что члены Конференции, не имевшие степеней духовных академий, то есть выпускники иностранных или российских светских школ, не имели права решающего голоса при избрании кандидатов или магистров – только совещательный, причем «по предметам испытания, им известным»[117].
Еще одним органом духовной академии, который участвовал в производстве в ученые степени, было Внутреннее правление академии, состоящее из ректора, инспектора и эконома академии[118]. Это участие было исполнительным: 1) Правление вело списки об учебных успехах и нравственном поведении студентов и перед испытаниями передавало их членам Конференции; 2) выдавало студентам «аттестаты по разрядным спискам, составляемым в Конференции», причем за подписями членов Правления. При этом обо всех выданных аттестатах Внутреннее правление доносило напрямую КДУ, без посредства академической Конференции[119].
Возведение в звание действительного студента и степень кандидата богословия было внутренним делом каждой академии. Их присуждение было окончательным, после чего Внутреннему академическому правлению предлагалось выдать аттестат на это звание[120].
Степень магистра, присуждаемая Конференцией, должна была утверждаться высшими – общецерковными – органами. До 1839 г. право утверждения магистерских степеней принадлежало центральному духовно-учебному органу при Святейшем Синоде – КДУ. 1 марта 1839 г. КДУ была упразднена, а «высшее заведование духовно-учебной частью» было сосредоточено в Святейшем Синоде как едином главном духовном правительстве Российской империи[121]. Обоснованием этого изменения была «необходимость тесной связи между управлением Православной Церкви и воспитанием юношества, приготовляемого на священное служение оной». Надзор за исполнением законов, определяющих все стороны деятельности духовно-учебной системы, был вверен обер-прокурору Святейшего Синода. С этого момента возрастает значимость и власть обер-прокурора в духовно-учебных делах, а следовательно, отчасти и в системе подготовки и аттестации научно-богословских кадров. «Исполнительная ответственность» и делопроизводство духовно-учебной системы возлагались на новый центральный духовно-учебный орган при Синоде – Духовно-учебное управление (далее: ДУУ). Но это была канцелярия, состоящая из чиновников, важные же дела, к которым относилось и утверждение в ученых степенях, Синод взял на себя. Поэтому с этого момента утверждал в степени магистра богословия непосредственно Святейший Синод[122]. По утверждении высшим органом магистерских степеней Внешнему правлению академии предлагалось связываться с Духовными консисториями тех епархий, куда были распределены магистры, и передавать через них аттестаты на звание магистра[123].
Показателен текст магистерского диплома. Он гласил: «Sub auspicatissimo regimine Augustissimi ac Potentissimi Imperatoris… Totius Russiae Autocratioris, …Ecclesiasticae Academiae Conventus pro potestate sibi concessa Dominum …ob luculenta progressuum in solidioribus et humanioribus, praesertim vero sacris, scientiis specimina, tam privato, quam publico examine non semel edita, Magistrum sanctiorum humaniorumque ei ac privillegia concessa, decrevisse ac contulisse publice testatur». То есть: «В благополучнейшее царствование Августейшего и Могущественнейшего Императора… Самодержца Всероссийского, Конференция …[такой-то] духовной академии, по власти, ей предоставленной, сим торжественным дипломом признает …[такого-то], за отличные успехи его в науках философских, словесных и преимущественно богословских, неоднократно как на частных, так и на публичных экзаменах дознанные, магистром богословских и словесных (гуманитарных) наук, торжественно свидетельствуя сим о даровании и присвоении ему сего достоинства и прав, с ним сопряженных». В дипломе обязательно ставилась точная дата утверждения в степени магистра – то есть соответствующего указа до 1839 г. КДУ, а после 1839 г. – Святейшего Синода. Следует обратить внимание на то, что центральный орган – КДУ, Синод – в дипломе не упоминался, а органом, констатирующим уровень успехов в науках, является Конференция.
121
См.: Высочайше утвержденное 1 марта 1839 г. положение о Духовно-учебном управлении при Святейшем Синоде // 2 ПСЗ. Т. XIV. № 12070.
122
См.: Там же. § 3, 4. Подробнее о центральных органах духовно-учебного управления и преобразовании 1839 г. см.: