Без сомнения, то были очень мужественные и суровые люди.
И вот теперь им предстоит узнать о том, что эти жертвы были напрасны.
Не нужно больше рубить, колоть, и рачительно тащить в музей особенно приглянувшиеся и тщательно умершвлённые экземпляры врагов.
Вместо этого их ждёт радостная, но в то же время неприятная встреча с родственниками — которые, скорбно утирая слёзы, уже поделили наследство, и теперь решительно не понимают, почему безвременно погибший вдруг вернулся и требует отдать всё назад...
И самое главное: вместо того, чтобы погибнуть смертью храбрых, им предстоит заново налаживать быт — со всеми вытекающими, такими как встреча с любимыми детьми, супругой и сварливой тёщей, которая возьмётся пилить загривок по новому, совершенно невиданному ранее поводу.
О поводе я как раз и хочу рассказать...
— Эй, ты чего завис? — в бок чувствительно ткнулся кулак, и вздрогнув, я увидел широкое улыбающееся лицо Кольки. — У нас всё готово. Я провёл краткий инструктаж и разъяснительную работу среди командования, так что парни уже бьют копытом.
Я моргнул.
— Колян? Как ты здесь?..
— Ой, перестань заикаться, — Колька махнул пухлой рукой. — Меня Лилит пригласила.
— Но зачем?.. В смысле — я очень рад тебя видеть, и всё такое. Но...
— Думал, я брошу тебя одного в такой момент? — ревниво спросил мой лучший друг. — Оставлю на растерзание этим огромным, кожистым и чешуйчатым...
— Ты хотел сказать — драконам, — мрачно закончил я за него.
— Ну, ты же знаешь: я их фанат, — у него даже хватило совести покраснеть. — Извини, я просто не мог пропустить такое.
Ясно одно: мой лучший друг, человек, которого я знаю с самого детства, ТОЖЕ не верит в то, что у меня получится выиграть.
В этот момент высоко в небе образовалась большая дыра. Она стремительно расширялась — как чернильное пятно на промокашке.
А потом дыра напряглась, выгнулась, как мыльный пузырь, и сквозь неё, словно через тугую мембрану, в Заковию принялось просачиваться нечто.
Сначала мы увидели острый клюв. Затем когти. Потом оказалось, что это когти на крыльях — больших и кожистых, как у летучей мыши.
Мембрана наконец прорвалась и на равнину пал чёрный, как сгусток мрака, дракон.
— Барон Люциус Мукомол! — подражая герольду, возвестил Колян, а дракон уже сложил крылья, и вот, рядом с Марком Тиберием Коммодом, стоит представительный мужчина в хорошем итальянском костюме, стильных штиблетах и при шпаге.
— Мукомолом его прозвали за то, что он любит перемалывать... ну, ты понял. Кости врагов, — доверительно сообщил друг.
— Откуда ты знаешь?
— Есть такая книга, — хмыкнул Колька. — Кто есть Кто в Благоре. Мне её Лола дала. Познавательное чтиво.
Тем временем, мембрана прорвалась ещё раз, и на землю канул ярко-зелёный дракон.
— О! Знаю-знаю, — оживился Колян. — Это... Криспиан Звероящер. Славен тем, что за один присест может уговорить целую корову.
— В смысле... скушать? — спросил я.
Колька посмотрел на меня с предубеждением.
— Нет, сходить в кино. На познавательный фильм о переваривании говядины. Чем ты занимался всё утро, позволь спросить?
— Видишь вон того дяденьку? С белыми волосами и хищным выражением лица?
— Ага, ага... Не подсказывай, я сам. Ёшки — крылатые кошки! Да это же сам Литопс Каменнокрыл! Князь Драконьего Двора. Ух ты. Зверюга. Со всем моим уважением, конечно.
— Это мой дедушка.
— Брешешь!
Но по глазам Кольки было видно, что он поверил безоговорочно. И теперь страшно завидует...
— Вот с этой, как ты выразился, "зверюгой", я и разговаривал всё утро. Склонял на нашу сторону. Рекламировал, можно сказать, вегетарианский образ жизни.
— Это как?
— Не жрать врагов, — я плотоядно улыбнулся.
Пока мы проводили время за познавательной для обеих сторон беседой, на поле уже собралась целая компания солидных дяденек и красивых тётенек.
Было видно, что они не понимают, отчего им всё ещё не разрешают обрушиться на врага.
Князь тоже не понимал. Но держал марку: делал вид, что скомандует наступление, как только дождётся подходящего момента.
И закалённые не в таких переделках, зубастые и чешуйчатые подданные терпеливо ждали, пока им не позволят приступить к завтраку.
— О! О! Смотри!.. Мамочке моей канарейку в печень! — в речи моего друга появилось неприличное обилие восклицательных знаков, но я его не виню. Потому что и сам уже давно хотел брякнуть что-нибудь этакое, заковыристое.
Над полем парил очередной дракон.
Был он поизящнее других, и окраску имел палевую, или цвета чайной розы.