Труффальдино тут же погнался за бабочкой. Бабочка, заметив кавалера, принялась изо всех сил строить глазки и принимать самые соблазнительные позы.
Патриция устроилась на лавочке и достала пачку "Рэд Эппл".
Прикурила от пальца, затянулась и выпустила дым с таким видом, словно в нём содержались все скорби мира.
— Слушай, но я всё равно не вижу, из-за чего так переживать, — я сел рядом с девчонкой. — Я вот тоже — не совсем человек, — и я скромно копнул ногой песочек дорожки.
Патриция фыркнула.
А я, признаться, ожидал несколько другой реакции. Может, хотя бы один восхищенный взгляд...
— Потомок драконов и колдунов с Лимба — это детский лепет по сравнению с нефилим. Думаешь, мне очень нравится прятаться от всех, показываясь лишь в зеркальном шлеме или в гриме?
— Ну да, — взяв сигарету из пальцев девушки, я затянулся. — У всех свои заскоки.
— А тебе не приходило в голову поинтересоваться, ПОЧЕМУ у меня такой заскок? — Патриция достала и прикурила ещё одну сигарету.
Я ждал, пока она сделает глубокую, как лисья нора, затяжку, потом выпустит дым...
— Нигде не любят полукровок, — наконец сказал я. — Мы везде чужие. Меня никогда не примут при Драконьем Дворе, как равного. И никогда не поймут в Златом Замке. Для них я всегда буду тем, кого ещё в детстве услали подальше. С глаз долой — из сердца вон. А мамочкина родня так вообще хотела меня убить. А может, и до сих пор хочет... Так что я тебя понимаю, Пэтти. Не понимаю я другого: нафига так париться? Ну не хочет тебя видеть семья — найди себе другую. Сан-Инферно — это место, где сбываются мечты. Без посторонней помощи, между прочим. Нужно только очень захотеть.
Патриция рассмеялась.
— Какой ты наивный, Макс. Думаешь, всё так просто?
— А зачем усложнять-то?
— То есть, если все поймут, что я — это я, то просто кивнут и продолжат жить дальше?
— Я не знаю, Пэт, — честно сказал я. — Может кивнут, а может решат, что им не нравится, что всем заправляет пигалица с комплексом Наполеона.
— Чего?..
— А, забудь. Я что хочу сказать: люди должны видеть тебя такой, какая ты есть. И судить не по внешности, а по поступкам, — девушка посмотрела на меня искоса, и так недоверчиво, словно я предложил ей торговать собой на панели — в рамках повышения самооценки.
— Никого не волнует, что я делаю для города, — наконец сказала она.
— Потому что люди о тебе не знают, — с большей уверенностью, чем испытывал, ответил я. — Для них "патриций" — безликое зеркальное яйцо, внимания которого надо слегка опасаться, а встреч — избегать. Наши добрые граждане слишком озабочены проблемами Гильдий, чтобы заморачиваться ещё и тобой.
Патриция поёжилась.
Стояла обычная, слегка душноватая и жаркая, как финская баня, ночь. А она сидела в своей вязаной шерстяной кофте и ёжилась.
Я обнял девушку за плечи и слегка прижал к себе. Патриция на миг напряглась, а потом расслабилась и подвинувшись мне под руку, положила голову на плечо.
Труффальдино, вместе с бабочкой, скрылись из вида, а мы тихонько сидели и слушали журчание ручейка...
То был краткий, но такой необходимый нам обоим период покоя. Пара минут, когда можно привести мысли в порядок и подумать о вечном.
Кстати о вечном...
— Так ты поможешь мне переправиться на Клоаку Дьявола?
Патриция отодвинулась так резко, что я пошатнулся.
— А зачем тебе?
— Хочу разузнать о Деннице как можно больше. Мне нужно отыскать его слабое место, его тайное желание.
Патриция фыркнула, как давеча Труффальдино.
— Для этого далеко ходить не надо. Просто подумай.
Я вздохнул.
— Знаешь, я себе уже всю голову сломал. Может, просто расскажешь?
— Денница — нефилим.
— То есть, изгой у тех и у других. Это я уже знаю. Что дальше? Он жаждет заслужить уважение папаши-страшного-демона? Хочет, чтобы его любила мамаша — прекрасный ангел?
— А ты почти угадал, — Патриция ухмыльнулась и поболтала ногами в воздухе. — Его мать, демонесса Люцифуг, занимает очень высокое положение при Дьявольском Дворе Ассиах. Фактически, она является первым лицом в Иерархии Сатариал, и третья после Архидемонов Дьявольской Короны Чолом Йосодот.
Я сделал вид, что пытаюсь вытрясти воду из ушей.
— Слушай, нельзя ли как-то попроще?
Патриция вздохнула, на мгновение лицо её приобрело задумчивый вид...
— Если проще, то маманя Денницы занимает то же место при дворе Архидемона, что и господин Фаберже при короле Заковии.
— А, так она казначей?
— Она — демонесса.
— А это значит?..
— Тех, кто не платит налоги, она ест.