— Ничего, полиняешь ещё раз, вне очереди, — возвестила благоверная, и ухватив дракона за переднюю лапу, потащила прочь.
— А про пацифизм я никому не скажу, честное слово, — напоследок успел прошептать будущий спортивный комментатор и коллекционер.
Мы долго смотрели вслед колоритной паре, а потом барон изрёк:
— Вот что значит: драть три шкуры. Лично я никогда не женюсь.
Глава 3
— Дорогой барон! — этот голос, в отличие от предыдущего, был сладок, певуч и навевал мысли о медовых сосульках.
— Вот вы где, дорогой барон, а мы вас обыскались! — к сосулькам добавилось варенье из слив: в меру сладкое, но с загадочной кислинкой.
— Ну что же вы прячетесь, Рэмбо! Скоро объявят бал, и я претендую на первый танец! — а вот это уже яблочный пирог с корицей.
Обладательницы голосов были тоже ничего: стройные, спортивные и как на подбор, такие зубастые, что увидел бы их Стивен Спилберг, и фильм "Челюсти" был бы совсем другим.
— Я первая его нашла! — рявкнула на подружек медовая драконица. И повернувшись к барону, продолжила прежним нежным напевом: — Рэмбо, лапушка, неужели вы откажетесь станцевать со мной котильон? — скользнув к Сигоньяку стремительным змеиным броском, она вцепилась в его правую руку профессиональным борцовским приёмом и победно улыбнулась.
— Лоретта, дорогая, я скорее оторву тебе голову, чем уступлю первый танец, — и вторая драконица заняла стратегическую позицию у левой руки барона.
— Но я увидела его первой, и ни за что не стану второй, — прорычала правая драконица.
— Ну, а вот я пришла второй, но обязательно стану первой, — промурлыкала левая.
— Вы обе должны уступить мне! — заявила третья, которой не досталось свободной руки. — Я выше вас рангом, и согласно субординации...
Прекрасные драконицы расхохотались. Словно снег полили сахарным сиропом, в котором варились стальные крючья.
— Война закончилась, Джасмин, — наконец ответила та, которую звали Лореттой. — Так что все эти ранги, регалии и звания ушли в прошлое. Настают новые времена, — она с придыханием повернулась к Сигоньяку. — Дорогой барон, а правда, что вы будете судить первый матч между "Драконами Юнайтед" и "Заковия Арсенал"?
Что характерно: в борьбе за обладание ценным призом в лице барона, драконицы на меня не обращали никакого внимания.
Я обиделся. Но тут же нашел вполне сносное для самолюбия оправдание: девицы решили обзавестись связями в новой сфере влияния.
А я уж решил, что теряю хватку...
Всё правильно: для дракониц я — всего-навсего какой-то там принц, в то время как барон де Сигоньяк — Судья. Фигура, по количеству власти на квадратный сантиметр, сравнимая, разве что, с Князем.
— Из достоверных источников стало известно, что именно так и будет, — Джасмин взмахнула ресницами, а потом облизала губы раздвоенным язычком.
— Это не совсем верно, милые дамы, — Сигоньяк попытался деликатно высвободиться из железной хватки дракониц, но у него не вышло. — Сначала нужно набрать команды, провести серию тренировок, и только потом...
— Какое совпадение, барон! — вскричала первая драконица. — А я как раз превосходно жонглирую голова... мячами, я хотела сказать, мячами. Возьмите меня в команду! — и она прижалась к руке до неприличия пышной грудью.
— Но... командами заведую не я, — отчаянно отбивался барон. — Герцог Гранит Огнекрыл и генерал Мортиферус...
— Мортиферуса оккупировала Уховёртка, — сморщила носик Джасмин. — Пробить её заслон из наших малокалиберных орудий не представляется возможным.
— А Огнекрыл вообще заперся в своей башне, — надула губки Лоретта. — И один за другим смотрит все матчи, любезно предоставленные графом Фёдоровым.
— Граф Фёдоров! — вскричала вторая драконица. — И как я могла о нём забыть... — и с видом "ой, я где-то потеряла свой хрустальный сапожок" она упорхнула.
Зато две оставшиеся переключили внимание на меня...
Но сказать ничего не успели.
Потому что к нам, походкой Железного Дровосека, подгрёб мой дедуля по драконьей линии, Марк Тиберий Коммод. По-совместительству — Князь Драконьего Двора.
Оставшиеся драконицы склонились в низком реверансе.
Старый дракон надменно пошевелил бровями в их сторону... И девиц сдуло, словно по помещению промчался смерч.
Но барона де Сигоньяка они не выпустили — так и ретировались, крепко сжимая его в объятиях.
Мы с дедом остались одни...
Не считая полного зала людей и драконов, которые вели себя, как незнакомые друг с другом кошки: то есть, преувеличенно осторожно, вежливо, но как бы намекая, что не прочь принюхаться поближе.