Вот она, коронная фраза о Скорпиусе. Хрупкое равновесие о продолжении рода Малфоев стояла на нём тяжёлой ношей. О двухлетнем мальчике рассуждали с серьёзностью королей, с их наследниками престола. А главное — выбор возвращался к исходной точке, с разницей в миллиметры мнения леди Малфой. Адовая смесь вседозволенности. Уверенность в отказе Драко — единственная, с платиновой прочностью, разделяла океан неизвестности после «да» и благоразумия нынешнего «нет».
— Я чувствую, Драко хочет отделаться отказом, — анализировала женщина, зная о точь-в-точь схожем мнении Гермионы. — Отказ несёт за собой последствия, разногласия с Тёмным Лордом должны были научить его чему-нибудь.
Великий Салазар Слизерин, почему Драко Малфой не фанатик своего Лорда, как тётушка? Сквозь припадки психованного смеха, пусть упивается от числа родившихся чистокровных магов и давится от приторно-медовых новостей о возобновлении работы «Эсенма», — часть, выбирающая заведомо сторону неправых, дала сбой. Свихнувшийся Малфой — звучит, вертится сценой издалека с размытым силуэтом. Представить возможно.
Действия для ненависти поджидались на каждом шагу, но от их отсутствия девушка превращалась в поганого преследователя несуществующей цели. Сходились мнения почти во всём, даже касательно этой дрянной привязанности ни к месту-времени. Его арест вот-вот вызовет в ней жалость. От неё и общества, ему ожидать такое противно. Чувство само по себе ему перестало нравиться. А она жалеет Драко, чёртового, Малфоя. Да, Флёр, Билл, Невилл — с ними так же, но и по-другому, видовая характеристика жалости различается. Ребят жалко как товарищей, а Малфоя из-за нежелательной привязанности.
— Сказать честно? — поинтересовалась чисто риторически Гермиона. — Легче не стало. Вы снова уравняли чаши весов и без того не разрознённые ни на грамм.
— Вы мне симпотизируете как личность, мисс Грейнджер, — зачерпнула ложкой десерт из чашки. — Может это вам как-то поможет.
В иной день она решила бы, что сошла с ума. Женщина, родом из слитков магической аристократии, где фамилия «Блэк» известна многим, как и «Малфой», признает презренную лондонскую грязнокровку со славой героини войны, в которой они делили разные стороны баррикад. Что же у Гермионы за личность такая, которая простым смертным не по душе, а двум чистокровным снобам — на редкость хороша?
— Ваша невоспитанность вульгарна, но вы открываете рот и я теряюсь, кто передо мной. Наш с вами разговор до полуночи о творчестве запретных авторов по магическим романам не закончился и на трёх часах, интригуя вашим неоднозначным мнением о «Злоторассветном зелье». Вы буквально разобрали его по ингредиентам. Научные изыскания из журналов, которые вы обсуждали с Драко на вынужденных встречах для времени, — с секундными перерывами между предложениями, поддалась эмоциям женщина. Грейнджер в жизни от неё так много слов разом не слышала. Сегодня проводится конкурс на благородство, где баллы выдаются самым разговорчивым?
— Спасибо, — всё, что находила девушка для ответа на неожиданное дополнение к предыдущему комплименту.
Как-то Малфой говорил ей начать умничать. У всех членов этого семейства фетиш на знания? Лучше бы они остались при своей нездоровой любви к отфильтрованной чистейшей крови. Маленькая похвала, чёртово субъективное мнение, не нужное ей и даром, пошатнула чаши весов. Да, ей необходим был сдвиг, но не глупый, а тот, над которым можно бы было раздумывать. Здесь же — игра на эмоции, упрощённый вариант, не дающий времени. И сознать своё «остаться с Драко» при его выученном с рождения «нет» — больнейший укол в спину мелкими иглами, с целью сломать позвонки.
========== Глава 14 ==========
По истечению недели, за Малфоем не являлись. Тюремная камера больше напоминала грязную таверну времён прадеда. Замученная жизнью женщина заходила трижды в день с не лучшим варевом, составляющим пресную диету. Шариковой ручкой, лежавшей в кармане пиджака на всякие случаи срочных записей, как пудра для носика в женской сумочке, он вырисовывал линию. Звучал «отбой» вровень с биологической потребностью во сне, особенно с частыми скачками с жёсткой кровати посреди ночи — плохо наблюдаешь время. Так же плохо спалось в лечебном отделении Хогвартса. Одинокий холод с однообразными событиями побед Поттера. После допросов двухлетней давности — к поползновению крыс на крошки от чёрствой булки относишься, как к плохо забытому воспоминанию.
Разбавить отсутствие компании вызвался голос Лонгботтома в паническом причитании. Отличный сосед по тонюсеньким стенам, где слышался даже шёпот в ночи. Злобный эльф по другую сторону от камеры Драко шептал проклятья на непонятном языке так громко, что тому велила половина временных заключённых заткнуться, поднимая на уши всех. Как-то раз Невилл, после очередной перепалки, просто задобрил эльфа разговорами о садовых растениях после пожелания «съедения всех здесь ничтожных плотоядными кустогривками». С тех пор, Малфой знал о том, что гриффиндорский растяпа сравнялся с ним по условиям жизни. Они буквально равны перед идеологией «Эсенма». Потом, вполголоса они стали обсуждать околофилософские темы о том, какими они были разными во всём и о том, как совместно гниют в тюрьме на равных условиях питания.
— Как ты думаешь, мы надолго в этой тусовке? — вспоминал Драко привкус вина на языке; разговоры о бренности существования в его слизеринской компании велись после подогрева крови на определённый градус алкоголя. На трезвую голову воспринималось по-иному — было не смешно.
— Думаю, Гарри уже нашёл выход. Он не может не найти, — перебирал все года обучения, когда его факультет отличался деяниями золотого трио, которые всегда оканчивались на хорошей ноте, — С ним Гермиона и Рон. А ещё Полумна и Джинни.
Эдакий позитив, вера в лучшее. В этом они с Драко даже схожи. Никакой слизеринец не отказывал себе в удовольствии помечтать о большем. Лонгботтом находился интересным человеком, когда посвящал его в свои планы со страстью в голосе.
— О, верно. — подметил симпатию и пару выкроенных из разговоров Ордена фраз от Лавгуд. — Тебе же нравится эта девчонка-ненормальная. Полумна. Только без обид.
— Ты, Малфой — тот ещё кретин оскорблять людей ни к месту, — прорезал более настойчивый голос собеседник. — Сделаем вид, что я не слышал и не обиделся.
— Славно. Но меня тут вот что интересует… Что ты там переживаешь, как понимаешь, что человек вроде твой, но быть вам вместе нельзя. — Драко старательно пытался изобразить низкую заинтересованность в теме, — Только не спрашивай зачем мне это надо. Нам просто не о чем поговорить, а настроение располагает на сопливую романтику.
Длительная пауза. Лонгботтом хоть и простодушен, но детали подмечает, обдумывает важность. Малфой врал хорошо, но в том и суть — врал всегда. Бессмысленные разговоры не вёл. Каждый имел свой подтекст и смысл.
— За её смелость и заботу о нас всех, — вдруг соизволил ответить. — Знаешь, это словно связь душ. Ей нравятся странные вещи — и мне, они совершенно разные, что-то нормальнее другого, но мне хочется помогать ей в изобретении странных «штук и слов», а ей путешествовать со мной и ребятами из школьной книги о «Фантастических тварях».
— Да, смекаю. Забини после твоих слов сказал бы «миндальная связь» со стёбной улыбкой на лице, — больше для себя проговаривал слизеринец.
— Я банальный человек, поэтому скажу, что все её недостатки в моём вкусе, — в любом случае готовился к тому, что над ним посмеются.
Грязнокровность Грейнджер. Нравилась ли ему эта черта? Нет. Она манила, бросала вызов, заставляла возжелать. Сама Гермиона без ярлыков интересна как человек, а её происхождение от маглов рисует картинки о грязной расправе за неидеальность. Тюремная камера любила давить на потаённые желания всей жизни, а последнее из них навязчиво вилось в голове от давнего воздержания. Мальчишке с Гриффиндора через стенку возможно не понять или он превозносит соитие на уровни выше простого «хочу». Но выговориться хотелось.