Перестанем же прислушиваться к пустым словам защитников суеверия, которые, будучи врагами нашего счастья, хотят искоренить стремление к нему в наших сердцах и предписывают нам ненавидеть и презирать самих себя, намереваясь отнять у добродетельных людей чуть ли не единственную награду добродетели в этом извращенном мире. Ведь уничтожить в нем столь справедливое чувство самоуважения значило бы сломить сильнейшую из пружин, заставляющих его творить добро. Действительно, какими побуждениями сможет он руководствоваться в этом случае в большей части общества? Разве мы не видим, что добродетель в них попирают ногами и презирают; смелое преступление и ловкий порок награждают; любовь к общественному благу считают безумием; аккуратность в исполнении своих обязанностей признают глупостью; сострадание, отзывчивость, супружескую нежность и верность, искреннюю и ненарушимую дружбу окружают презрением и высмеивают? Человек всегда действует под влиянием каких-то мотивов. Он поступает хорошо или плохо, лишь руководствуясь мыслью о своем счастье. То, что он считает своим счастьем, составляет его интерес; он ничего не делает даром; когда у него отнимают награду за его полезную деятельность, он или становится таким же злонамеренным, как другие, или получает эту награду из собственных рук.
А если это так, то добродетельный человек никогда не может быть совершенно несчастным; он не может быть полностью лишен полагающейся ему награды:
добродетель может заменить все то, в чем обычно видят благо или счастье, но нет ничего такого, что могло бы заменить добродетель. Это не значит, что добродетельный человек избавлен от неприятностей. Как и дурной человек, он подвержен физическим страданиям, может оказаться в нужде, часто является мишенью для клеветы, несправедливости, неблагодарности, ненависти, но среди всех своих несчастий, бедствий и горестей добродетельный человек находит опору в самом себе; он доволен самим собой, уважает себя, обладает чувством собственного достоинства, знает свою правоту и утешается верой в правоту своего дела. У дурного человека нет такой поддержки: подверженный, как и добродетельный человек, всяким недугам и капризам судьбы, он находит в глубине своего сердца только заботы, сожаления, угрызения совести. Он теряет под собой почву, не находит никакой опоры в своей совести; его дух и его тело испытывают натиск одновременно со всех сторон. Добродетельный человек вовсе не бесчувственный стоик: добродетель не обязательно влечет за собой бесстрастие; но если он хворает, то его не приходится так жалеть, как заболевшего дурного человека; будучи беден, он менее несчастен, чем дурной человек в нищете; будучи в немилости, он менее удручен, чем очутившийся в таком же положении дурной человек.
Счастье каждого человека зависит от его темперамента и от изменений, которым подвергался последний Природа производит счастливых людей; воспитание, образование, размышление улучшают почву, созданную природой, и дают ей возможность производить полезные плоды. Счастливо родиться - значит получить от природы здоровое тело, точно функционирующие органы, здравый ум и сердце, страсти и желания которого соответствуют обстоятельствам нашей судьбы. Таким образом, природа сделала для нас все, если она дала нам крепость и энергию, достаточные, чтобы добиться вещей, которых заставляют нас желать наше состояние, наш образ мыслей, наш темперамент. Но эта природа была неблагосклонна к нам, если она дала нам слишком горячую кровь, слишком пылкое воображение, бурные желания и стремление к предметам, которых в нашем положении мы не можем добиться или по крайней мере не можем получить без невероятных усилий, угрожающих нашему счастью и способных нарушить общественный покой. Самые счастливые люди обыкновенно те, кто обладает спокойным сердцем, желающим лишь вещей, которых можно доставить себе трудом, способным поддержать активность духа, не вызывая в нем слишком бурных потрясений. Философ, потребности которого нетрудно удовлетворить, будучи чужд честолюбия и доволен тесным кругом друзей, без сомнения, более счастлив, чем честолюбивый завоеватель, который в своей ненасытности приходит в отчаяние от того, что может опустошить всего лишь один мир. Тот, кто удачливо родился или кого природа наделила гармонической организацией, не является существом, вредным для общества; обычно покой общества нарушают неудачно родившиеся, буйные и недовольные своей судьбой, опьяненные страстями, увлекающиеся недоступными предметами люди, готовые довести общество до катастрофы, лишь бы добиться тех воображаемых благ, в которых они видят свое счастье. Александру Македонскому было необходимо разрушить государства, утопить в крови народы, обратить в прах города, чтобы удовлетворить ту страсть к славе, о которой он составил себе ложное представление и которой алкало его воображение. Диогену было достаточно бочки и свободы казаться чудаком. Сократ испытывал нужду лишь в удовольствии подготавливать своих учеников к добродетельной жизни.
Будучи по своей природе существом, которому всегда необходимо движение, человек должен всегда чего-то желать. Вот почему, если вещи, которых он желает, достаются ему слишком легко, они вскоре теряют для него всякий интерес. Чтобы чувствовать счастье, необходимо предпринимать усилия, стремясь достигнуть его; чтобы находить прелесть в удовлетворении желания, его следует разжигать препятствиями; вещи, которые не стоят нам никаких усилий, немедленно нам надоедают. Ожидание счастья, необходимый для его достижения труд, многочисленные и разнообразные его картины, которые рисует нам воображение, сообщают нашему мозгу необходимое движение, дают работу его способностям, приводят в действие весь его механизм - одним словом, обеспечивают ему приятную деятельность, отсутствие которой не может нам компенсировать даже наслаждение самим счастьем. Действие есть подлинная стихия человеческого духа; перестав действовать, он сразу же начинает томиться скукой. Наша душа нуждается в идеях, как наш желудок - в пище. Преимущество ученых и писателей перед невежественными и ничем не занимающимися или не привыкшими мыслить и исследовать людьми зависит лишь от обилия и разнообразия идей, доставляемых им размышлением и умственным трудом. Дух мыслящего человека находит больше пищи в хорошей книге, чем дух невежды во всех удовольствиях, доставляемых ему его богатствами. Изучать что-нибудь - значит накапливать идеи. Обилие и сочетание идей - вот источник всех различий между людьми, это же дает человеку преимущество перед другими животными.
Таким образом, импульс, сообщаемый нам желаниями, сам по себе является большим благом, для духа этот импульс играет ту же роль, что физические упражнения для тела; без него мы не находим никакого удовольствия в доставляемой нам пище; жажда делает столь приятным для нас удовольствие от питья жизнь - это вечный круг зарождающихся и удовлетворенных желаний. Отдых - благо лишь для того, кто трудится; он источник скуки, печали и пороков для того, кто не трудится. Беспрерывно наслаждаться - все равно что совсем не наслаждаться; человек, которому не остается ничего желать, наверное, более несчастлив, чем тот, который страдает.
Эти основанные на опыте размышления доказывают нам, что зло, как и добро, зависит от природы вещей. Для того чтобы счастье можно было ощущать, оно не должно быть непрерывным; труд необходим человеку, чтобы ввести промежутки между его удовольствиями; его тело нуждается в физических упражнениях; его сердце нуждается в желаниях; лишь неудовлетворенность доставляет нам возможность наслаждаться счастьем; именно она оттеняет картину человеческой жизни. В силу неумолимого закона судьбы люди вынуждены быть недовольными своим жребием, делать усилия, чтобы изменить его, завидовать счастью друг друга, которым никто из них не наслаждается в полной мере. Так, бедняк завидует роскоши богача, в то время как богач часто менее счастлив, чем бедняк. Так, богач завидует бедняку, которого он видит деятельным, здоровым, а часто даже веселым в нищете.
Если бы все люди были совершенно довольны, то в мире не было бы никакой деятельности, чтобы быть счастливым, надо желать, действовать, трудиться: таков закон природы, жизнь которой заключается в действии. Человеческие общества могут существовать лишь при условии непрерывного обмена вещей, в которых люди видят свое счастье. Бедняк вынужден испытывать желания и трудиться, чтобы получить то, что он считает необходимым для поддержания своей жизни; пища, одежда, жилище, семья - вот предметы первых потребностей, обусловленных его природой. Удовлетворив свою нужду в них, он бывает вскоре вынужден создавать себе совершенно новые потребности, или, вернее, его воображение начинает придавать более утонченный характер старым потребностям. Оно старается сделать их более разнообразными и пикантными. Когда же, став богачом, человек удовлетворяет все потребности и их сочетания, для него начинается полоса пресыщения и скуки. Его тело, освобожденное от труда, накапливает в себе органические соки; сердце, лишенное желаний, начинает томиться; перестав быть деятельным, он вынужден уделить часть своих богатств более деятельным и трудолюбивым людям; последние ради собственных интересов начинают трудиться для него, заботиться об удовлетворении его потребностей, выводить его из томления, выполнять его причуды. Так богачи и вельможи возбуждают у бедняка энергию, деятельность и трудолюбие; последний, работая на других, трудится ради собственного благополучия. Так желание улучшить свою судьбу делает человека необходимым человеку; так всегда возрождающиеся и никогда не удовлетворяемые желания являются принципом жизни, здоровья, деятельности общества. Если бы каждый человек мог обходиться собственными силами, у него не было бы потребности жить в обществе. Наши потребности, желания, фантазия ставят нас в зависимость от других людей, вынуждают каждого из нас в собственных интересах быть полезным существам, способным доставить нам предметы, которых мы сами не имеем. Всякий народ есть объединение множества людей, связанных друг с другом своими потребностями и удовольствиями; самые счастливые из них те, у кого меньше всего потребностей и кто имеет больше всего средств удовлетворить их.