Даже в наше время мало людей с достаточным вниманием изучает природу или знакомится с физическими причинами и вызываемыми ими следствиями. Это невежество было, несомненно, еще значительнее в отдаленные времена, когда по-детски незрелая человеческая мысль не достигла благодаря опыту того прогресса, который мы наблюдаем в ней теперь. Разрозненно жившие дикари вовсе не знали законов природы или знали их крайне несовершенным образом; только общественная жизнь дает возможность развиваться человеческому знанию; чтобы разгадать природу, необходимы разнообразные и взаимодополняющие друг друга усилия. Если иметь это в виду, станет ясно, почему для наших диких предков все явления были чем-то таинственным, а вся природа - загадкой; все явления должны были казаться чудесными и грозными лишенным опыта существам; все, что они видели, должно было представляться им необычным, страшным, противоречащим порядку вещей.
Не будем поэтому поражаться тому, что люди еще и теперь трепещут при виде предметов, заставлявших трепетать их отцов. Затмения, кометы, метеоры некогда вызывали тревогу у всех народов на земле; эти явления, столь естественные с точки зрения здравой философии, мало-помалу раскрывшей их истинные причины, еще и теперь в состоянии тревожить наиболее многочисленную, но наименее просвещенную часть современных народов. Простой народ, как и его невежественные предки, считает чудесными и сверхъестественными все предметы, к которым он не привык, равно как и все неизвестные явления, действующие с такой силой, на какую, по его мнению, не способны известные ему агенты. Толпа видит чудеса и знамения во всех поражающих ее явлениях, понять которые она не может, и называет сверхъестественными производящие их причины: это означает попросту, что она не привыкла к ним, не знает их или не видела в природе агентов, способных производить те редкие явления, которые поражают воображение неосведомленного человека.
Кроме естественных и обыденных явлений, среди которых, не постигая их причин, жили народы, последние с древнейших времен испытывали всякого рода бедствия общего и частного характера, которые должны были повергать их в величайший ужас и смятение. Летописи и предания всех народов еще и ныне рассказывают о грозных физических явлениях, бедствиях и катастрофах, которые должны были переполнить страхом души их предков. Но если бы история и не сообщила нам ничего об этих грандиозных переворотах, то разве мы лично не могли бы убедиться в том, что все части земного шара испытали и сообразно ходу вещей должны были испытать и еще будут испытывать в различные времена всякие потрясения, изменения, наводнения, пожары? Обширные материки были поглощены волнами; вышедшие из своих берегов моря захватили часть суши; отступив затем назад, воды оставили нам разительные доказательства своего пребывания на захваченной ими суше в виде раковин, остатков рыб и разных морских организмов, которые внимательный наблюдатель встречает теперь во всех заселенных людьми плодородных местностях. Подземные огни в разных местах отверзли гибельные для человечества отдушины. Одним словом, разъяренные стихии не раз боролись между собой за владычество над земным шаром, который повсюду покрыт необозримыми грудами развалин. Как должен был трепетать человек, видя, что на него обрушивается вся природа, грозя уничтожить его жилище! Какой испуг должны были испытать застигнутые врасплох люди, видя перед собой столь потрясенную природу, словно готовый рухнуть мир, разверзшуюся землю, ставшую могилой городов, провинций, целых народов! Какое представление должны были составить себе о неотвратимой причине, производящей такие колоссальные действия, подавленные страхом смертные! Конечно, они не могли признать причиной таких действий природу; они не могли допустить, чтобы она была виновницей или соучастницей катастрофы, которую испытывала сама; они не понимали, что эти перевороты и беспорядки являются неизбежным результатом неизменных законов природы и содействуют поддерживающему ее порядку.
При этих роковых обстоятельствах народы, не видя на земле сил, способных производить столь могущественные действия, направляли свои тревожные взоры и поднимали свои орошенные слезами глаза к небу, где, по их мнению, должны были находиться неизвестные и враждебные силы, губящие здесь, на земле, их счастье.
Невежество, тревоги, бедствия всегда были источником первых представлений людей о божестве. Отсюда ясно, что представления эти должны были быть ненадежными или ложными и во всяком случае горестными. Действительно, куда бы мы ни устремили свой взор: на скованный холодом север, знойные области юга или более умеренные пояса,- мы повсюду увидим трепещущие народы, которые под влиянием своих страхов и несчастий создали себе национальных богов или стали почитать чужих, заимствованных из других мест. Представление об этих могущественных силах всегда соединялось с представлением о страхе; их имя всегда напоминало человеку его собственные бедствия или бедствия его предков: мы трепещем теперь потому, что наши предки трепетали тысячи лет тому назад. Представление о божестве всегда вызывает в нас горестные мысли:
если мы станем доискиваться источника наших теперешних страхов и мрачных мыслей, возникающих в нашем уме всякий раз, когда при нас произносят имя бога, то найдем, что причиной этого являются потопы, всякого рода перевороты и катастрофы, которые уничтожили часть человечества и повергли в ужас несчастных, уцелевших от всеобщего разрушения; эти последние передали нам свои страхи и составленные ими мрачные представления о причинах их тревог, или богах. Один английский автор1 правильно заметил, что всемирный потоп внес, быть может, такой же хаос в духовный мир, как и в мир физический, и что человеческий мозг сохраняет еще и поныне следы испытанных тогда потрясений (Philemon et Hydaspe, р. 355).
Маловероятно, чтобы потоп, о котором говорят священные книги евреев и христиан, был всемирным; но можно думать, что все части земного шара испытали в различные времена потопы:
доказательством этого является столь единообразное у всех народов предание о потопе, а еще более - следы морских организмов, повсеместно находимые на большей или меньшей глубине в земной толще; возможно, однако, что столкновение с какой-нибудь кометой повлекло за собой затопление всех материков сразу, и в этом, конечно, не было ничего чудесного.
Если боги народов были порождены посреди тревог, то точно так же посреди страданий каждый отдельный человек сотворил для самого себя некую неведомую силу. Человек, испытывающий какое-нибудь несчастье или неприятное ощущение, не умеет объяснить их из-за незнания естественных причин и способа их действия. Возникающие внутри него и вопреки ему движения: болезни, страдания, страсти, тревоги, болезненные изменения, испытываемые его организмом, причины которых он не знает, наконец, смерть, вид которой так страшен для привязанного к жизни существа, - все эти явления представляются ему сверхъестественными, так как противоречат его природе; поэтому он приписывает их какой-то могущественной причине, которая, несмотря на все его усилия, располагает им по своему произволу. Его воображение в отчаянии от кажущихся неизбежными бедствий немедленно создает ему какой-нибудь призрак, перед которым он не перестает трепетать в сознании своей собственной слабости. Тогда, скованный страхом, он начинает печально размышлять о своих страданиях и в трепете изыскивает средства устранить их, обезоружить гнев преследующего его призрака. Так в мастерской печали несчастный человек создает призрак, из которого он делает себе бога.
О неизвестных нам предметах мы всегда умозаключаем по тем вещам, которые в состоянии познать. Человек по аналогии с самим собой приписывает всякой воздействующей на него неизвестной причине волю, ум, намерения, планы, страсти - одним словом, качества, подобные его собственным. Если какая-нибудь реальная или воображаемая причина действует на него приятным образом, то он считает ее доброй и благосклонной к нему; наоборот, он думает, что всякая причина, заставляющая его испытывать неприятные и вредные ощущения, дурна по своей природе и намеренно вредит ему. Он приписывает планы, намерения, систему поведения всему, что, как ему кажется, само по себе производит связанные между собой действия, действует с известным порядком и последовательностью и постоянно вызывает в нем одни и те же ощущения. Сообразно с этими представлениями, всегда заимствуемыми человеком у самого себя, из своего собственного способа действовать, он любит воздействующие на него предметы или боится их, приближается к ним доверчиво или с опаской, стремится к ним или избегает их, если думает, что может избежать их влияния. Вскоре он начинает говорить с ними, призывать их, умолять их оказать ему свое содействие или перестать причинять страдания; он пытается снискать их благоволение покорностью, низкопоклонством, подарками" к которым сам так чувствителен; наконец, он оказывает им гостеприимство, представляет убежище, строит жилища и доставляет вещи, которые, по его мнению, должны им особенно нравиться, так как он сам их очень ценит. Все это дает нам возможность объяснить образование тех богов-хранителей, которые имеются у каждого человека среди грубых и диких народов. Мы видим, что невежественные люди считают господами своей судьбы животных, камни, бесформенные и неодушевленные существа фетиши, которые они превращают в божества, приписывая им разум, желания и волю.