Комиссия обошла хоздвор.
– Ну что же, неплохо, – произнес скупой на похвалу Аладьев и двинулся на выход.
В это время пролетавший голубь уронил перо (сволочь).
Волчук заметил:
– Что ж это вы не в состоянии птичьи перья вымести? Для чего мы субботник устраиваем?
Дальше пошло по возрастающей. Последним отметился БПК.
На построении перед обедом Борис Петрович подводил итоги субботника. Перекатываясь вдоль строя на кривых ногах и постукивая кулаком правой руки по ладошке левой, он негромко причитал:
– ЧП, бля, ЧП. Не ожидал от вас, Расписов, подвели. У нас Аладьев, а у вас дохлая птица. ЧП, бля, ЧП.
Праздники закончились. Шурик чувствовал недомогание. То ли холодное пиво, то ли изменчивая майская погода, в общем, он заболевал.
В санчасти его осматривал старый отставной доктор из бывших. Белоснежный халат, накрахмаленный чепчик, очки с толстенными линзами. Образ доброго Айболита венчала козлиная бородка. Вдобавок ко всему он жутко картавил.
– Писаживайся, батец. Откой от пошие.
Увидев, что перед ним не симулянт, доктор оживился. Вращая шпателем во рту пациента, он старательно вызывал рвотную реакцию. Почти добившись успеха, быстро вытащил инструмент изо рта.
– Поздавляю, у вас ангинка. Будем ложиться в лазает.
– Доктор, а можно амбулаторно?
На носу летняя сессия, и терять неделю совсем не улыбалось.
– Голубчик, ангина сама по себе не сташна – сташны ее последствия. Так что в лазает.
Санчасть – это маленький рай. Причем до изгнания.
Каждое утро змей-искуситель в образе дежурного врача интересовался аппетитом, ставил градусник и уговаривал выпить лекарства.
Шурик понимал: если лекарства пить, то этот кайф быстро закончится. Самостоятельно он только умывался и ходил в гальюн, все остальное за него делал медперсонал. Спи сколько хочешь, фрукты каждый день. Но через неделю Шурика выписали.
На самоподготовке, расспросив о последних новостях, Расписов живописал свое бытие в санчасти. Его слушали не перебивая. Привирал он от души, особенно про отношения с медсестричками.
Громко сглотнув, Женя Передов уточнил:
– Это та, что с короткой стрижкой?
– Она самая.
– Ну, брат, ты даешь!
Не в силах сдерживать эмоции, Коля Давыдкин с надеждой всхлипнул:
– Шурик, а ты как заразился?
Утром, натянув белоснежную робу, он отправился на хоздвор.
Так, похоже, здесь никто не прибирался. Шурик вытащил из-за пазухи пачку «Беломора», закурил.
Что-то не так. Он не мог понять, в чем дело.
Наконец сообразил – его отвлекает посторонний шум. Непонятный шорох разливался по хоздвору.
Откинув крышку мусорного бака, Шурик обомлел. Наваленные поверх зловонной жижи треугольные пакеты из-под молока ходили ходуном и громко шуршали. Под ними кишели маленькие белесые червячки.
На территорию зашел врач с водолазной станции подполковник Лелюкин.
Знаменитая фраза Штирлица застучала в мозгу отбойным молотком.
Это конец, подумал Шурик.
Подполковник уверенно направился к мусорным бакам.
– Товарищ подполковник! Я все уберу, хлоркой засыплю!
– Я те уберу, я те засыплю.
С этими словами он достал из портфеля железную банку из-под кофе и высыпал из нее опилки на асфальт.
– Курсант, фамилия?
– Курсант Расписов!
Именно такой теперь была его фамилия. Просто на «Расписов» он бы уже и не откликнулся.
– Ну-ка зачерпни мне опарыша покрупней.
Ничего не понимающий Шурик зачерпнул совковой лопатой вонючую жижу.
– Аккуратней, твою мать, на опилки высыпай!
Через минуту из опилок начали выползать белоснежные червячки. Лелюкин аккуратно, с любовью собрал их в банку.
До конца приборки похожую операцию проделали еще два офицера и мичман.
Начинался рыболовный сезон.
В пятницу случился казус. Утром зашел капитан I ранга Кариакиди. Этого педагога курсанты обожали. Шурик от души захотел сделать ему приятное.
– Товарищ капитан I ранга, я вам сейчас крупненького достану. Они еще два дня назад были по полтора сантиметра.
Он приоткрыл крышку дальнего бака. Опарыша не было, зато вылетел огромный рой мух.
Кариакиди хохотал долго и от души.
– Ну, это ты, братец, передержал. Раньше нужно было отсаживать.
Стало ясно – так дальше нельзя. Спрос серьезно опережал предложение.
Нужно было побольше разузнать про опарыша.
Советом помог многоопытный нахимовец Серега Бугров по кличке Дядечка.
– Рядом на набережной университет, сходи, может, шпаки тебя просветят.
Шпаками презрительно называли всех гражданских.