В два прыжка одолев дистанцию, на которую отшвырнул его учитель, Ло Бинхэ выхватил из ножен Чжэнъян. Мобэй-цзюнь не глядя отбил его удар, движением пальцев окутав сияющее лезвие чёрным туманом. Неспособный противостоять проникающей в каждую пору демонической энергии, меч яркой вспышкой разлетелся на осколки.
Ладони Мобэй-цзюня столкнулись с ладонями Шэнь Цинцю, и некоторое время неподвижные противники вели безмолвную борьбу, в которой явно одолевал демон; когда ему это наскучило, он оттолкнул заклинателя, бросив:
— Средние способности, основы боевых навыков хромают, технике недостаёт гибкости. Исчезни с глаз.
Задыхающийся Шэнь Цинцю был не в состоянии ему ответить. Будь это его прототип, он от возмущения выхаркал бы не менее трёх литров крови.
Разумеется, Шэнь Цинцю не считал себя первейшим талантом Царства людей, однако можно было смело сказать, что в пределах тысяч ли ему не было равных. И техники хребта Цанцюн вовсе не были негибкими, они зиждились на тысячелетних традициях! Но в устах Мобэй-цзюня и алмазы чистейшей воды превратятся в уголь…
Потеря меча ничуть не смутила Ло Бинхэ, но когда он увидел, что Шэнь Цинцю весь дрожит, из последних сил сглатывая кровь, будто его внутренним органам нанесён непоправимый ущерб, его взгляд налился смертоносной сталью.
Сама его аура изменилась, словно по мановению руки!
От Мобэй-цзюня не укрылась эта внезапная перемена. Его глаза тотчас вспыхнули холодным азартом:
— Дай покончить с твоим путающимся под ногами учителем, и сойдёмся всерьёз!
Воздух стремительно сгустился, образовав чёрный ледяной меч, который тотчас распался надвое. Два меча породили четыре, те — восемь, и вот уже сотни лезвий со всех направлений устремились к Шэнь Цинцю!
Этим мечам невозможно было противостоять, ведь они состояли из чистой демонической энергии, а духовная энергия Шэнь Цинцю уже была на исходе. Сопротивляться Мобэй-цзюню сейчас для него было всё равно что ловить метеориты голыми руками или пытаться остановить цунами — по всему выходило, что участь его предрешена.
Ожидая, что в любой момент на него обрушится убийственный ливень, Шэнь Цинцю отчаянно взревел в душе.
Как должна была ненавидеть его Система, что его не удостоят даже более приглядной смерти, чем превращение в решето сотнями демонических лезвий? Что он такого сделал этому парню, скажите на милость?
Тем не менее, мгновения шли, а пронзающая сердце боль всё не приходила.
Этому могла быть лишь одна причина, если, конечно, Мобэй-цзюнь внезапно не передумал, повинуясь своей переменчивой демонической натуре — лишь один человек мог встать между ним и смертоносными остриями.
Не меняясь в лице, Шэнь Цинцю открыл глаза.
Что и требовалось доказать.
Бесчисленные лезвия из сгустившегося чёрного тумана были разбиты — и не просто разбиты, а раскрошены в пыль, ибо от них не осталось ни следа, кроме сверкающих в лунном свете кристаллов изморози, опадающих на землю с еле слышным звоном.
Эта картина невольно завораживала.
Само собой, творец этого величественного зрелища возвышался в центре сцены. Клубящуюся вокруг него ауру и свет, источаемый его глазами, нельзя было назвать иначе как «устрашающими».
Вот вам Шэнь Цинцю, презренный злодей; а вот главный герой, который неведомо какими правдами и неправдами распылил несущиеся на злодея демонические мечи.
Требовались воистину нечеловеческие мозги, чтобы это осознать.
Шэнь Цинцю опустился на землю, прислонившись к дереву, сглотнул кровь и в ожидании, пока циркулирующая энергия уврачует его ранения, принялся наблюдать за сотрясающей самые мировые основы, раскалывающей горы до основания битвой лордов-демонов.
Печать с демонической крови Ло Бинхэ ещё не была сорвана — Мобэй-цзюнь пока лишь прощупывал его, хотя со стороны казалось, что небо и земля то и дело меняются местами, погружая пространство в первозданную тьму. Противники наступали друг на друга, словно океанские волны, накатывающиеся на скалы, и демоническая энергия окутывала их столь плотно, что день было не отличить от ночи.
И всё это в двух шагах от тысячелепесткового лотоса снежной чистоты — так ведь называется эта штука? — который, если верить написанному, не переносит даже отголоска демонической энергии; после подобного беспредела затопленное приливом тёмных сил несчастное растение, должно быть, сгнило до самых кончиков корней. Стоило барьеру ослабнуть, как из темноты показались сотни монстров, привлечённых запахом крови.
Шэнь Цинцю успел заметить, что несколько жэнь тоу чжичжу уже подобрались к лежащим без сознания адептам, готовясь вонзить мохнатые лапы в их виски. Будучи не в состоянии использовать боевую ци, он просто сгрёб человекоголовых пауков за грязные спутанные волосы и отшвырнул подальше от учеников.
При этом он не преминул позаботиться о том, чтобы они приземлились неподалёку от предателя Шан Цинхуа!
Тем временем Мобэй-цзюнь убедился, что достаточно изучил противника, и приготовился нанести решающий удар. Щелчком пальцев он послал яркую красную вспышку прямиком в лоб Ло Бинхэ.
Огненный свет мигом впитался в кожу юноши, проступив кроваво-красной печатью [7]. Ло Бинхэ в пылу схватки даже не понял, что случилось — он ощутил лишь внезапный приступ головной боли, от которой подкосились колени. Его тело словно распирал бешеный импульс, которому он не мог найти выхода. И тут-то демоническая энергия вырвалась наружу единой вспышкой — весьма кстати пришедшейся аккурат по Мобэй-цзюню.
Без особых усилий отбив этот невиданной силы удар в сторону, Мобэй-цзюнь удивлённо бросил:
— Неплохо.
Нимало не заботясь о том, что в нынешнем состоянии Ло Бинхэ не способен различить ни слова, он продолжил рассуждать:
— Негоже такому таланту прозябать в Царстве людей. Почему бы тебе не вернуться к корням?
Вот теперь-то Шэнь Цинцю мог быть уверен на все сто процентов. Да, не вовремя явившийся Мобэй-цзюнь и впрямь сыграл роль чёрного лунного носорога-питона!
Следовало признать, что в сравнении с оригиналом Мобэй-цзюнь проделал это куда более изящно. Хе-хе, хотелось бы знать, как ему самому это отольётся в ближайшем будущем…
Примечания:
[1] Мобэй-цзюнь — 漠北君 (Mòběi Jūn) — в букв. пер. с кит. Мобэй — «пустынный Север», цзюнь — «Повелитель». Интересно, что Мобэй в пер. с кит. также означает «Пустыня Гоби».
[2] Господин — 閣下 (Géxià) гэся, букв. «Ваше Превосходительство».
[3] Тянул лямку — 當牛做馬 (dāng niú zuò mă) — букв. «работал за быка и лошадь».
[4] Сияющие подобно факелам глаза — 火眼金睛 (huŏyănjīnjīng) — хояньцзиньцзин — букв. «огненные глаза с золотыми зрачками».
[5] Не ведаешь, что небеса созданы прежде земли — кит. идиома, означающая «не знаешь своего места».
[6] Весят ли твои слова на деле цзинь или лян — кит. идиома, означающая «отвечаешь ли за свои слова». Цзинь — 斤 (jīn) — мера веса, равная 500 г.; лян — 兩 (liăng) — мера веса, равная 50 г.
[7] Печать — 纹章 (wén zhāng) — вэнь чжан — в букв. пер. с кит. «герб». Оттиск печати, наложенной на кровь Ло Бинхэ, и в то же время метка его принадлежности к роду демонов, что-то вроде иероглифа, как на личной печати.
Глава 27. Как нести звание злодея с честью. Часть 3
После этого Мобэй-цзюнь к вящему изумлению Шэнь Цинцю попросту развернулся и ушёл.
Ну конечно, выполнил сюжетную задачу и исчез… Неписи [1] сплошь и рядом так поступают, внезапно являясь из мрака и во мрак же уходя. Как по волшебству явился — как по волшебству испарился. Хотя, справедливости ради, таинственности этому персонажу было и впрямь не занимать. Стоило Ло Бинхэ о нём подумать, как он тут же возникал рядом без каких-либо логических предпосылок, так что едва ли можно было счесть этот момент сюжета притянутым за уши.