Ло Бинхэ уставил недвижный взгляд в том направлении, куда удалился Лю Цингэ. Он медленно сжал кулаки с такой силой, что костяшки захрустели.
Примечания:
Прим. пер. на англ.: любопытно, что все описание этой главы состоит из “艹艹艹艹艹艹艹艹艹艹艹艹艹”– то бишь, серии fuck’ов.
[1] Ветер из пустой пещеры – кит. поговорка 空穴来风 (kōng xué lái fēng),– в пер. с кит. «ветер не дует из пустой пещеры» в образном значении – «не бывает слухов просто так» или «нет дыма без огня».
[2] Как в воду глядел, прозревая все события – в оригинале 透过现象看到本质 (tòuguò xiànxiàng kàn dào běnzhí) - в пер. с кит. «через явление видеть сущность».
[3] Обрезанный рукав – в оригинале 基佬 (jīlǎo) цзилао – в пер. с кит. «гомосек, гомик». Да, мы смягчили.
[4] Прим. пер.: Мы честно не знаем, как он там оказался – видимо, лунатизм всему виной :-)
[5] Павильон Волшебных цветов – на самом деле, павильон носит то же название, что и дворец – Хуаньхуа 幻花 (Huàn huā), мы перевели его, чтобы не путать павильон и школу.
[6] Подобно рыбке в мутной воде – в оригинале 浑水摸鱼 – в пер. с кит. «удя рыбу в мутной воде».
[7] Платформа 坐化台 (zuòhuà tái) – в пер. с кит. 坐化 (zuòhuà) – «почить в позе созерцания (в сидячем положении)» (буддийское), а 台 (tái) – «стол, платформа, помост».
[8] Нижние одежды 中衣 (zhōngyī) чжунъи – «нижнее платье (под парадный костюм)».
[9] Из страха попасть под горячую руку – в оригинале используется пословица 城门失火，殃及池鱼 – в пер. с кит. «Когда городские ворота полыхают, рыбе во рву спокойнее».
[10] Вашу мать 尼玛 (nímǎ) – на сей раз это «твою святую мать», а не «твою сестру» (интернетный сленг). 尼 (ní) – буддийская монахиня, второй иероглиф употребляется только в этом сочетании.
[11] Каким бы буйным ни было воображение Шэнь Цинцю – в оригинале «хоть его мозг был полон ям, будто поверхность луны» – используется та же идиома, что и в предыдущей главе 脑洞 (nǎo dòng) – в пер. с кит. «мозговая дыра», что означает также «буйное воображение».
[12] Если подумать, то это просто ужасно 西斯空寂 (xī sī kōngjì) – в пер. с кит. «интеллектуальный ужастик». Это выражение разбивается на 西斯 – адепт, идущий по темному пути (ситх в Звездных войнах), в букв. пер. с кит. «этот Запад» - эти иероглифы входят в состав слова «фашист» 法西斯, и 空寂 – пустота, безмолвие, нирвана.
[13] Прим. пер.: странно, что Лю Цингэ не харкнул кровью, узрев за спиной бородатого мужика с красной газовой тряпкой с прорезями для глаз на лице… о_О Видимо, одежда Ша Хуалин обладает определенными магическими свойствами.
[14] Не мог вынести этого зрелища – в оригинале употребляется идиома 不忍心 (bùrěnxīn) – в букв. пер. с кит. «нет решимости на что-то», в переносном смысле – «рука не поднимается, язык не поворачивается из жалости к кому-то».
[15] Превратить в фарш 千刀万剐 (qiāndāowànguǎ) – в пер. с кит. «рассечь на множество (тысячу 千) кусков» (первоначально: казнь, позднее − бранное выражение).
[16] Продолжал тяжелым взглядом созерцать руины – оригинале употребляется выражение 暴风雨在眼底胸中聚集 – в букв. пер. с кит. «жестокий шторм разразился в глазах и в душе».
[17] Под горячую руку 雷霆 (léitíng) – в пер. с кит. «раскаты грома».
[18] Мой лорд – в оригинале Цзюнь-шан 君上 (Jūn shàng) – в пер. с кит. «великий лорд» или «государь», в букв. пер. с кит. Цзюнь 君 (Jūn) – «владетельный князь, повелитель», Шан上(shàng) – «верховный».
[19] Лабиринт леса Байлу – по-видимому, в виду здесь имеется не гуй да цян 鬼打牆 (guĭ dă qiáng), с которым столкнулись Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа в лесу Байлу, а другая ловушка – 迷阵 (mízhèn) мичжэнь – в пер. с кит. «заколдованный круг, лабиринт».
Глава 51. Этот сон полон боли
По реакции Ло Бинхэ Ша Хуалин тотчас убедилась, что его нимало не волнует личность второго вторженца: похоже, все, что его заботило – это украденное тело Шэнь Цинцю, так что она тотчас переменила тон, добавив:
– Лю Цингэ не мог уйти далеко, таща это… это… в одиночку! Эта подчиненная немедленно соберет людей и отправится за ним в погоню!
Однако Ло Бинхэ равнодушно бросил:
– Нет нужды.
Ша Хуалин невольно вздрогнула – в ее сердце вскипала волна недоброго предчувствия.
– Я отправлюсь за ним сам, – добавил Ло Бинхэ. – Позови Мобэя.
***
Тут-то Шэнь Цинцю познал на себе, насколько деликатен был в прошлый раз Ло Бинхэ, манипулируя паразитами в его крови.
Когда он вправду хотел убить кого-то с помощью своей крови, то тому не стоило и надеяться, что все, что ему доведется пережить – это периодические спазмы. Нет, кровь священного демона доведет тебя до такого состояния, что ты сам будешь превыше всего жаждать смерти – чудовищная боль не позволит ни удержаться на ногах, ни вымолвить хоть слово. Будешь ли ты кататься по полу или лежать без движения, подобно трупу – ничто не поможет тебе ослабить страдания хоть на мгновение.
И после того, как гневное марево битвы спало, Ло Бинхэ наконец вспомнил, на что пригодна его древняя кровь.
Тот, что вытащил Шэнь Цинцю из этой переделки, по-видимому, уже успел доставить его в безопасное место. Замедлив шаг, он бережно поддерживал заклинателя. Шэнь Цинцю мечтал хотя бы присесть, но у него не было сил озвучить даже это немудреное пожелание. Некоторое время почти протащив его на себе, его сопровождающий наконец-то сообразил, что с заклинателем что-то не в порядке.
Усадив Шэнь Цинцю на землю, он спросил ласковым, слегка встревоженным тоном:
– Как вы себя чувствуете? Быть может, вы ранены? – По-видимому, это был очень молодой человек – в его манере выговаривать слова было что-то странное, сродни легкой заторможенности.
Шевельнув губами, Шэнь Цинцю так и не сумел вымолвить ни единого слова: да и кто бы смог в то время, как миллионы кровяных паразитов вытанцовывают макарену в его сосудах, круша и жаля, распирая и выкручивая. Заклинатель сам не знал, что донимает его сильнее – отвращение или страдание.
По сравнению с нынешними былые муки от кровяных паразитов можно было сравнить разве что с комариными укусами – можно сказать, тогда Ло Бинхэ был почти нежен, поддразнивая его этим подобием щекотки.
Его посетила внезапная по своей пронзительности мысль: а если бы Ло Бинхэ узнал, кто он на самом деле такой, изменило бы это хоть что-нибудь в его несчастной судьбе? Оставалось признать, что в конечном итоге не повезло им обоим.
Быстро пробежавшись по всем достижениям и наградам, полученным от Системы, за последние года, Шэнь Цинцю пришел к выводу, что все это – просто апофеоз абсурда. Хотел бы он знать, в какой момент этот сюжет свернул не туда? Шэнь Цинцю с рождения был абсолютным и бесповоротным натуралом, да и ориентация Ло Бинхэ при прочтении романа не вызывала ни малейших вопросов. Так чья же это вина, в конечном итоге?
Хотя был ли смысл ломать над этим голову, когда решение лежит под носом: разумеется, вина за моральное разложение героев лежит на авторе! Это все Сян Тянь Да Фэйцзи с его писаниной!
Шэнь Цинцю успел издать сухой смешок, прежде чем его скрутил новый приступ невыносимой боли – тут-то он и впрямь принялся кататься по земле. Ему показалось, что это хотя бы отчасти помогло ослабить его муки.
Однако накататься всласть ему не дал его спутник, который тотчас принялся щупать лоб и щеки заклинателя. Неряшливо приклеенная бородка к этому времени почти полностью отклеилась, и лицо покрылось липким холодным потом. Незнакомец продолжал ощупывать его, спускаясь к груди и животу.
Как бы невероятно это ни звучало, в тех местах, до которых он дотрагивался, боль вроде как малость утихала, делаясь почти терпимой. Пользуясь этим, Шэнь Цинцю наконец смог восстановить дыхание в достаточной степени, чтобы задать давно занимающий его вопрос: