«И что же, вы отпустите нас, если я скажу, что вы очень даже неплохо сохранились?» – с усмешкой подумал Шэнь Цинцю, вслух же он ответил:
– Мне доводилось слышать, что старый глава Дворца удалился от дел, чтобы вернуться в родные места простым отшельником или же странствовать по свету подобно мудрецам прошлого.
– Стать отшельником или странствовать? – ухмыльнулся старик. – И вы этому поверили? Хотел бы я знать, хоть кто-то из адептов дворца Хуаньхуа – да вообще хоть кто-нибудь поверил в эти жалкие выдумки? Хотите знать правду – спросите своего славного ученика.
Шэнь Цинцю понятия не имел, что здесь творится, уяснив лишь, что эти двое жаждут поквитаться с Ло Бинхэ. Не моргнув глазом, он задвинул ученика за спину, заслонив его собой.
– Шэнь Цзю, – прошипела Цю Хайтан, – я ведь говорила, что узнáю тебя, даже если ты обратишься в пепел. Я всегда знала, что тот акт самоуничтожения, что ты учинил в городе Хуаюэ – лишь уловка для отвода глаз. Совершить самоубийство в расплату за грехи? Ну уж нет, только не ты. И вот я снова повстречала тебя в пещере той демоницы – ты и вправду до сих пор топчешь эту землю!
«Неразумная ты женщина, так и не поняла, что я тогда был в другом теле! Смысл был его менять…» – горестно вздохнул про себя Шэнь Цинцю.
Надо же было такому случиться, чтобы в тот самый день, когда он спасал узников Ша Хуалин в пещере Чиюнь, именно Цю Хайтан опознала его по единому мимолетному взгляду, и это всколыхнуло подозрения в ее без того зацикленной на отмщении душе. Но и на этом злосчастные совпадения не кончились, ибо в то самое время, когда, возвратившись на хребет Цанцюн, Шэнь Цинцю был пленен Ло Бинхэ, Цю Хайтан вновь пересекла границы Царства демонов. Поскольку внимание Ло Бинхэ было всецело поглощено загоном сотен хэй юэ ман си к стенам Священного мавзолея, разумеется, он не обратил внимания, что кто-то проскользнул вслед за ним.
Из всего этого можно было сделать один глубокомысленный вывод: не стоит недооценивать одержимую местью женщину. И все же, при всей непредвиденности этой встречи, она не стала для Шэнь Цинцю таким сюрпризом, как то, что Цю Хайтан объединилась со старым главой Дворца – и когда они только успели столковаться?
Едва подумав об этом, Шэнь Цинцю выпалил:
– Дозволено ли мне будет спросить, было ли внезапное появление госпожи Цю в Цзиньлане как-то связано со старым главой Дворца?
Поскольку Чжучжи-лан наотрез отрицал свою причастность к этому инциденту, оставалось не так уж много возможностей – да и как иначе Цю Хайтан, не обладающая сколь-либо значительным положением в среде заклинателей, осмелилась бы поднять голос против одного из наиболее влиятельных лордов первой по значению школы?
В ответ на это старый глава Дворца лишь холодно улыбнулся, не соглашаясь, но и не отрицая это предположение.
В воздух взметнулось с полсотни невесомых «зонтиков» одуванчика.
– Не могу взять в толк, разве я когда-нибудь хоть чем-то оскорбил главу Дворца? – вырвалось у Шэнь Цинцю.
– Раз уж речь зашла об этом, – отозвался старый глава Дворца, – то не вижу смысла скрывать этого от вас. – Его голос звучал сдавленно, словно что-то застряло в горле. – Когда Ло Бинхэ появился в моем дворце Хуаньхуа, я принял его с распростертыми объятиями, оказав ему всяческую поддержку. И все же он не только отказался признать меня своим наставником, но и слышать не желал о том, чтобы жениться на моей дочери. Я весьма быстро понял, что причиной тому кое-кто другой, безраздельно царящий в его сердце. Само собой, мне захотелось узнать, что за замечательная личность этот горный лорд Шэнь. Мог ли я предвидеть, что за жуткая правда предстанет моим глазам? Теперь-то я знаю о вас все: кто был вашим учителем, что вы сотворили ради этого и каким путем попали на хребет Цанцюн – эта история воистину достойна внимания. Даже не вылези тот сеятель, этих обвинений с лихвой хватило бы, чтобы запереть вас в Водной тюрьме.
При этих словах Шэнь Цинцю наконец начал понимать, что враждебность, которую он встретил в юных адептах Хуаньхуа, инициировалась отнюдь не жаждой мести Ло Бинхэ, а целенаправленными подстрекательствами старого главы Дворца. При этом заклинатель не удержался от того, чтобы бросить взгляд на безмятежное лицо ученика. Если бы только этот ребенок не был таким твердолобым, признавая в своей жизни лишь одного учителя, скольких бед можно было бы избежать – и все же Шэнь Цинцю не мог найти в себе сил поставить ему это в вину.
– Похоже, вы и впрямь привязались к нему всей душой, – со вздохом признал он. – И все же, да простит глава Дворца мне это замечание, этому несколько противоречит попытка располосовать его двумя мечами кряду.
– То было тогда, с тех пор немало воды утекло. Горный лорд Шэнь, просто уйдите с дороги. Мне нет дела до того, куда вы направитесь, я жажду лишь поквитаться с этой тварью.
– И что же, – недоверчиво переспросил Шэнь Цинцю, – если я подчинюсь, глава Дворца убьет его и вот так просто отпустит меня?
– Он-то, может, и отпустит, – ухмыльнулась Цю Хайтан, – но не забывай, здесь еще есть я!
Сказать по правде, учитывая, что ее боевые навыки оставляли желать лучшего, ее можно было запросто списать со счетов, но, похоже, ситуация и без нее с каждым мгновением все сильнее выходила из-под контроля.
– Этот неблагодарный [6] сопляк, – вновь вступил старый глава Дворца, – довел меня до подобного состояния – и я не успокоюсь, пока не сживу его со света.
– Будь он в самом деле настолько чужд благодарности, – парировал Шэнь Цинцю, – то он попросту не оставил бы вас с вашей дочерью в живых. Как говорится, траву следует вырывать с корнем [7] – полагаю, главе Дворца об этом известно поболее моего.
Прежде он и помыслить не мог, что в один прекрасный день вынужден будет встать на защиту Ло Бинхэ. При этих словах глава Дворца невесело усмехнулся. Сдернув с его ног одеяло, Цю Хайтан явила глазам Шэнь Цинцю зрелище, от которого у того перехватило дыхание.
Тело под одеялом имело практически прямоугольную форму: все четыре конечности попросту отсутствовали.
Обращенный в человека-палку старейшина мог считаться человеком лишь весьма условно – его состояние было плачевнее, чем у призрака. Нечесаный и заросший грязью, теперь он был способен двигать разве что головой. Мог ли Шэнь Цинцю представить себе, что участь его «предшественника» в итоге постигнет старого главу Дворца?
Действительно, подобных масштабов обиду не так-то просто унять парой расхожих цитат о сострадании и прощении, позаимствованных из «Куриного бульона для души»!
– Все это – работа вашего славного ученичка. Ну что, насмотрелись? По мне, так он воспринял ваше указание насчет корней чересчур буквально.
Шэнь Цинцю вынужден был промолчать – что тут скажешь?
Итак, в его заводь заплыли две рыбешки: одна точит зубы на Ло Бинхэ, другая – на него самого. У Цю Хайтан силенок не хватит убить его, зато старый глава Дворца, пусть и искалеченный, гораздо мощнее нее: исхудавший верблюд все же выше лошади [8] – как-никак, он был главой одной из величайших заклинательских школ континента. Быть может, конечностей у него и нет, но меридианы-то на месте. Как говорится, мужчина и женщина работают в паре ко взаимному удовольствию – а тут еще и дополняют слабости друг друга, словно слепой, несущий на себе хромого.
Вновь схватившись за лезвие голыми руками, Шэнь Цинцю переломил его и швырнул обломки в траву, уставив решительный взгляд на противников.
Что ж, он тоже может играть по-крупному.
В схватке с Тяньлан-цзюнем, которого попросту не было в изначальном сюжете, бонусы Ло Бинхэ не работали, однако старый глава Дворца, который играл немалую роль в романе, обязан был подчиняться законам жанра, согласно которым никто не может нанести серьезный вред бесценному телу главного героя – на этот эффект и рассчитывал Шэнь Цинцю. Если сейчас он попросту отойдет с сторону, как того и требовал старик, на седины главы Дворца обрушится возмездие, подобное тому, что схлопотал Кожедел в городе Шуанху за подобное покушение.