«Хэй, битва окончена, если кто не заметил!» – возопил про себя Шэнь Цинцю.
– Как ты разговариваешь со своим шишу? – одернул он ученика вслух.
Обычно из Лю Цингэ и слова не вытянешь, какие уж тут «слова на ветер»? Тот и впрямь не нашелся с ответом, послав вместо этого шар взрывной духовной энергии в оппонента.
«Это что, по-вашему, весело – драться на подобной высоте? – мысленно вознегодовал Шэнь Цинцю. – Алло, безопасность прежде всего!»
Слегка сменив курс, Шэнь Цинцю попытался уклониться от атаки, но его ушей достиг сдавленный стон ученика.
– Что такое? – обернулся он к Ло Бинхэ.
Неужто Лю Цингэ все-таки попал?
– Ничего, – тряхнул головой его пассажир. – Мне совсем не больно.
Да ведь подобный удар и не мог ему повредить, верно? Окинув ученика взглядом, Шэнь Цинцю заметил струйку демонической энергии, сочившуюся у того меж бровей.
– Не нравится мне твое лицо, – встревоженно пробормотал заклинатель.
– Просто, когда я бился с тем старым демоном, у меня слегка закружилась голова, – тихо отозвался Ло Бинхэ с неподдельной теплотой в голосе. – Теперь дурнота малость усилилась – но ничего страшного, это всего лишь один удар взрывной энергии, не более…
Обычно его битвы с Лю Цингэ носили куда более ожесточенный характер – сколько ударов ему довелось на себя принять, чтобы теперь его повело с одного-единственного?
– Шэнь Цинцю, не встревай! – бросил ему Лю Цингэ.
– Шиди Лю, он недавно был сильно ранен и не вполне оправился, – послал ему извиняющуюся улыбку Шэнь Цинцю. – Да и вообще, не стоит опускаться до его уровня. Он ведь не более чем неразумное дитя: если он оскорбил тебя, я принесу извинения за него. – Поскольку Лю Цингэ отнюдь не выглядел убежденным, он продолжил: – Он совершил немало ошибок, но ручаюсь, что больше не станет – я всерьез займусь его воспитанием…
Лицо Лю Цингэ наконец просветлело:
– Ты правда ему доверяешь?
На самом-то деле Шэнь Цинцю был не столь уж в этом уверен – а вцепившийся в его талию Ло Бинхэ уставился на него с видом нетерпеливого ожидания на лице. Говоря начистоту, он никогда по-настоящему не доверял Ло Бинхэ и оттого, сам того не сознавая, причинял ему все новые страдания – так что кого еще винить в сложившемся положении, кроме себя самого…
– Лучше верить, чем не верить [10], разве нет?
Что уж тут поделаешь – в его мире непослушные дети тоже нередко задавали родителям жару. Решив малость подмаслить спутника, Шэнь Цинцю изрек:
– С тех пор, как мы виделись в последний раз, уровень духовной энергии шиди Лю значительно возрос.
– Я только что завершил уединенную медитацию, – вскинул подбородок Лю Цингэ.
Выходит, что, когда Лю Цингэ при расставании выкрикнул: «Подожди!», он имел в виду, что собирается удалиться в пещеру Линси – и, едва выйдя, тотчас устремился на выручку Шэнь Цинцю. У того не было слов, чтобы выразить свою благодарность, и потому он лишь бросил, потирая переносицу:
– А как ты узнал, что я на южных рубежах Царства демонов?
Оказалось, что перво-наперво Лю Цингэ устремился в северные земли, чуть не перевернув их вверх дном, однако не обнаружил там ни Шэнь Цинцю, ни Ло Бинхэ – все, что ему удалось выбить из местных, это что их господин куда-то умчался, словно за ним черти гнались. Затем он захватил некую деву Ша, чтобы учинить ей допрос излюбленным методом пика Байчжань – однако, поскольку рука на женщину у Великого и Ужасного Лю не поднялась, он оказался не особенно удачным.
И все же его усилия не пропали даром, ибо после этого он наткнулся на праздношатающегося и очевидно наслаждающегося жизнью Шан Цинхуа.
Вот уж кому Лю Цингэ всыпал бы с превеликим удовольствием, однако, стоило ему поднять кулак, как Шан Цинхуа вывалил ему все, что знал и не знал, включая меню Шэнь Цинцю в Царстве демонов, его распорядок дня, а под конец – и как тот был похищен на южные рубежи.
Выудив из него все необходимые сведения, Лю Цингэ собрался было казнить предателя не сходя с места, но Шан Цинхуа повис на его ногах, воя белугой [11], что непременно исправится, начав жизнь с чистого листа. Его вопли нимало не тронули сердце лорда пика Байчжань, зато привлекли внимание Мобэй-цзюня, и эти двое весьма предсказуемо сцепились, разнеся вдребезги половину подземного дворца Ло Бинхэ, что несколько задержало Лю Цингэ.
Вот эти взлеты и падения, чередующиеся с эпизодами погромов и насилия, и составляли историю жизни Великого и Ужасного Лю за последние несколько дней.
После того, как его брат по школе пошел ради него на такие тяготы и жертвы, он и впрямь стал для Шэнь Цинцю кем-то вроде родного брата [12]!
Чтобы не расплакаться от умиления, заклинатель резко сменил тему:
– Шиди Лю, у меня к тебе есть одно дело.
– Какое? – невозмутимо отозвался тот.
– Что тебе известно о Тяньлан-цзюне?
В мире заклинателей владыка демонов сделался мало сказать что легендарной фигурой.
Ведь именно после того, как Тяньлан-цзюнь был заточен под горой Байлу, четыре великих школы вошли в силу [13]. Разумеется, наибольший вклад в противостояние внес хребет Цанцюн, однако главы прочих школ также приняли в этой войне посильное участие – из героев того противостояния лишь Юэ Цинъюань занимал скромный пост старшего адепта пика Цюндин. Тогда-то он впервые явил себя, воспользовавшись мечом Сюаньсу – и именно его вклад стал решающим. Разумеется, Лю Цингэ знал обо всем этом ничуть не хуже самого Шэнь Цинцю.
– Это последний глава демонической расы? Его материальное тело, должно быть, давным-давно уничтожено [14].
– Однако для демона это не обязательно влечет за собой смерть, – парировал Шэнь Цинцю. – Он мог сбросить эту оболочку, словно пустую раковину.
– Как ты? – приподнял бровь Лю Цингэ.
– Именно, – издал смущенный вздох Шэнь Цинцю.
Однако Лю Цингэ явно не улавливал его мысль:
– Ну сбежал он, и что?
– Тяньлан-цзюнь вынашивает планы по слиянию Царства демонов с Царством людей, – тихо отозвался Шэнь Цинцю.
– Это значит, что он собирается вторгнуться в Царство людей?
Шэнь Цинцю сознавал, насколько легко обычному человеку перепутать два этих понятия: многие восприняли бы это «слияние» как «уравнивание», однако дело обстояло не совсем так: Тяньлан-цзюнь с помощью Синьмо вознамерился произвести это слияние совершенно буквально.
Примечания:
[1] Связан долгом признательности – в оригинале 恩深义重 (ēnshēnyìzhòng) – в букв. пер. с кит. «милости глубоки, чувство долга сильно», образно о тесных дружеских отношениях между начальником и подчинённым.
[2] Аккуратно ведешь счет заслугам и обидам – в оригинале 恩怨分明 (ēn yuàn fēn míng) – в букв. пер. с кит. «добрый к хорошим, злой к плохим», образно в значении «четко разграничивать добро и зло».
[3] Черный горшок 黑锅 (hēiguō) – идиома, обозначающая «несмытая обида; клевета, ложные обвинения».
[4] Око за око – в оригинале приводится идиома 睚眦必报 (yázì bìbào) – в букв. пер. с кит. «букв. за оскорбительный взгляд должен отомстить», образно – «мстительный, злопамятный».
[5] Словно нити в одеяниях небожителей – в оригинале 天衣无缝 (tiān yī wú fèng) – в пер. с кит. «платье небожителей не имеет швов», образно в значении «безупречный, без изъянов».
[6] Безграничная доброта – в оригинале 费尽心思 (fèijìn xīnsi) – в пер. с кит. «отдать все силы души (ума), до предела напрячь все свои способности».
[7] Через разум, где без того все было перевернуто кверху дном, словно пронесся опустошительный ураган – эта фраза представляет собой комбинацию двух идиом: 沧桑 (cāngsāng) – сокращенное от идиомы 沧海桑田 (cānghǎi sāngtián) – в букв. пер. с кит. «где было синее море, там ныне тутовые рощи», в образном значении – «огромные перемены, превратности судьбы», и 狂风过境寸草不生 (kuángfēng guòjìng cùncǎobùshēng) – в букв. пер. с кит. «ураган, пролетающий над бесплодными землями», в образном значении – «житейские передряги».
[8] Застарелая вражда 苦大仇深 (kǔdàchóushēn) – в букв. пер. с кит. «горе великое и ненависть глубокая», образно в значении «натерпевшись страданий в старом обществе», «питать к кому-либо лютую ненависть».