И в тот самый момент, когда Шэнь Цинцю хотел было пройти сквозь дверь, чтобы проверить, не превратится ли эта жуткая мозаика в нормальное лицо, он провалился в очередной разрыв между фрагментами воспоминаний.
На сей раз его глазам предстала библиотека.
Молодой господин Цю писал за столом, Шэнь Цзю стоял рядом, растирая чернила.
Он по-прежнему сохранял худощавое и изящное телосложение, однако сильно вытянулся — пожалуй, на фоне своих сверстников он выглядел тощим, будто шест. Несмотря на юные года, он источал лишь ауру спокойствия и серьезности.
Видя, что лист близится к завершению, Шэнь Цзю решился заговорить, склонив голову и почтительно опустив взор долу:
— Молодой господин, у меня к вам одно дело…
Тот даже не поднял глаз от стола:
— Ты о том бродячем мошеннике [2]?
— Старейшина У Яньцзы [3] — не мошенник! — возразил Шэнь Цзю.
Молодой господин Цю, нахмурившись, отложил кисть.
— Просто веди себя как подобает почтительному зятю, хорошо обращайся с моей младшей сестрой и живи себе тихой достойной жизнью — чего тебе еще надобно? Откуда только берутся эти нелепые фантазии!
Помолчав, Шэнь Цзю неожиданно заскрежетал зубами:
— «…Живи тихой жизнью, живи тихой жизнью»… А если мне нужна вовсе не такая жизнь?
Тут-то молодой господин Цю наконец поднял глаза, чтобы удостоить его взглядом. После этого он неожиданно выбросил ногу, ударив его под колени.
Шэнь Цзю ничком хлопнулся на пол. Глядя на это, Шэнь Цинцю невольно потер собственные нетронутые лодыжки. Неужто эти двое все эти годы так вот «ладили»…
— Сколько тебя ни учи, — усмехнулся молодой господин Цю, поднимаясь с места, — а ты даже уловок шарлатана распознать не в состоянии.
Подняв измазанное в крови и грязи лицо, Шэнь Цзю усмехнулся:
— Это никакие не уловки, а техники самосовершенствования бессмертных — простому смертному, как вы, только и остается утешать себя, именуя это мошенничеством!
Присев на корточки, молодой господин Цю запустил пятерню в его волосы и пропел в ухо:
— Техники самосовершенствования бессмертных, говоришь? И что же, такая дешёвка, как ты, взаправду надеется подняться до подобных высот?
Шэнь Цзю попытался было отстраниться, но молодой господин Цю похлопал его по лбу, издевательски улыбаясь:
— Тебя человеком-то можно назвать с натяжкой, куда уж тебе до бессмертного!
Шэнь Цзю молчал, не шевелясь. Решив, что он сломил его сопротивление, молодой господин Цю ослабил захват.
— Что плохого в том, чтобы прожить обычную добропорядочную жизнь, выполняя свой долг? — вновь посерьёзнев, изрек он. — Тебе ведь уже сравнялось пятнадцать — пора бы тебе остепениться. Ты уже давно упустил свой шанс пойти тропой бессмертных — чего же ты хочешь добиться? Свяжешься с этим мошенником — а он, может, еще и не захочет принять тебя!
Шэнь Цинцю ясно, как никогда, понимал, что этими словами молодой господин Цю только что подписал себе смертный приговор. Всем, что по-настоящему волновало оригинального Шэнь Цинцю в этой жизни, были его успехи на стезе совершенствования духа и тела, и единственное, чего он не мог вынести — это чтобы кто-либо превосходил на этом пути — иначе с чего бы ему преисполниться безумной ненависти к несчастному Ло Бинхэ; а этот мужик вот так бросает ему в лицо, что у него нет никаких шансов!
Внезапно Шэнь Цзю выбросил руку, схватив со стола камень для растирания туши, и запустил его в молодого господина Цю. Шэнь Цинцю, которому почудилось, будто камень летит прямиком в него, невольно отклонился.
Разумеется, это метательное орудие не поразило ни его, ни молодого господина Цю, однако оставило картинную дугу чернильных брызг на его драгоценных расшитых одеяниях. Переменившись в лице, он заорал:
— Твоё счастье, что ты нравишься Тан-эр — кому еще выпадет подобная удача? Да если бы не моя семья, ты бы нынче побирался на улицах, зарабатывая себе на жизнь подённым трудом! Чего тебе ещё надо, когда здесь ты не знаешь нужды ни в еде, ни в одежде — тебя даже чтению и письму обучили! И такова твоя благодарность [4]?
Залепив Шэнь Цзю затрещину, он вновь повалил его на пол.
— Неблагодарный щенок!
Казалось, Шэнь Цзю и сам обезумел от гнева, позабыв об осторожности:
— Я — человек! Как могу я быть благодарен такой скотине, как ты?
Вот уж воистину мужество, достойное лучшего применения!
Схватив его за горло, молодой господин Цю пришпилил его к стене:
— Я-то думал, что ты наконец взялся за ум, но, выходит, что из грязи и впрямь стены не слепишь [5]!
На белой стене висел меч — когда Шэнь Цзю врезался в него спиной, он свалился наземь. Стоило молодому господину Цю ослабить захват, как юноша, осев на пол, схватился за рукоять меча и, повинуясь отчаянному импульсу, сжал меч обеими руками, направив острие на раскрасневшегося от гнева молодого мастера Цю.
Всё еще не веря, что его подчинённый способен на столь решительный поступок, мужчина насмешливо бросил:
— Ишь как раздухарился — чай, даже кости зудят [6]?
С этими словами он вновь сделал шаг к Шэнь Цзю — видно было, что в том от страха едва душа держалась.
— Не подходи! — выкрикнул он.
— Никчёмное отродье! — не унимался господин Цю. — Ты…
Больше он ничего не успел сказать.
Медленно опустив голову, он уставился на торчащий из живота меч.
На лице молодого господина Цю все еще было написано изумление, смешанное с недоверием, когда Шэнь Цзю одним движением выдернул меч.
Охваченный противоречивыми чувствами Шэнь Цинцю, словно заворожённый, наблюдал за этим кровопролитием.
Вашу, вашу, вашу мать, убийство в прямом эфире!
За считанные секунды, не успели персонажи его воспоминаний обменяться и парой фраз, как началась та самая резня!
Шэнь Цзю словно в трансе глядел на дело собственных рук. Прикрывая рану рукой, молодой господин Цю выхватил у него меч и, ударом ноги повалив юношу на пол, заорал:
— Эй, кто-нибудь, сюда!
Шэнь Цзю, не теряя времени, обхватил его за шею. Пока молодой господин Цю пытался высвободиться, в комнату вбежало несколько старых слуг семьи Цю. Завидя залитый кровью кабинет, они завопили дурными голосами. Охваченный паникой Шэнь Цзю сделал какой-то жест, и, вырвавшись из рук молодого господина Цю, меч пронзил грудь слуг, одного за другим.
Обернувшись, он узрел молодого господина Цю — тот, шатаясь, приближался к нему, собираясь вцепиться ему в волосы окровавленными руками. Шэнь Цзю ударил вновь, на сей раз пробив лёгкое.
Снова и снова, в полную силу — Шэнь Цзю вонзил в него меч не менее полусотни раз, и с каждым ударом его лицо делалось всё свирепее. Он не успокоился, пока не превратил лежащее перед ним бездыханное тело в кровавое месиво — и лишь тогда остановился, задыхаясь.
Должно быть, это было первое убийство Шэнь Цзю — и определенно первое, совершённое с помощью духовной энергии.
Наблюдавший за ним Шэнь Цинцю застыл в немом ужасе.
Первый раз — и с какой жестокостью!
Некоторое время Шэнь Цзю в остолбенении созерцал полную трупов комнату, затем словно бы очнулся, швырнув меч оземь. Меряя библиотеку шагами, он вновь и вновь обтирал ладони об одежду, словно лишившись разума [7] от содеянного. Однако он весьма быстро пришел в себя — подобному самообладанию и впрямь можно было позавидовать.
Остановившись, Шэнь Цзю собрал пальцы в печать [8] для пробы — обагрённый кровью меч медленно поднялся с пола.
Казалось, вид парящего в воздухе меча преисполнил юношу невиданным воодушевлением.
Твёрдой рукой ухватив клинок за рукоять, Шэнь Цзю взмахнул им и двинулся прочь из кабинета, сжимая орудие убийства. Шэнь Цинцю какое-то время недвижно глядел ему вслед, пока Система не уведомила его:
[Напоминание: пожалуйста, сосредоточьтесь на заполнении пробелов в основной линии сюжета. Рекомендуемая дистанция для гарантии успешного завершения миссии — не более 10 метров!]
Итак, если он не последует за своим кровожадным предшественником, то Система вновь начнет драть с него баллы? При мысли о том, чем это заканчивается, Шэнь Цинцю поспешил следом за юношей, не рискуя отстать ни на шаг. Едва повернув за угол, Шэнь Цзю натолкнулся на пару дородных слуг. Изящное движение кисти — и вспышка холодного света раскроила жирные шеи, выпустив на волю фонтаны крови.