Система услужливо уведомила его:
[Фрагмент памяти сильно поврежден: потеря данных составляет 5%... 7%... 9%...]
Судя по цифрам, провалы лишь разрастались!
Шэнь Цинцю принялся в панике молотить ладонью по окошку уведомления, словно по телевизору в детстве, когда тот барахлил. Спустя несколько десятков ударов, когда процент потери достиг десяти, его действия наконец увенчались успехом: уведомления внезапно прекратились, а поле зрения наконец-то очистилось.
С облегчением выдохнув, Шэнь Цинцю наконец опустил руку и по инерции сделал пару шагов назад; но прежде, чем он успел восстановить равновесие, кое-что приковало к себе его взгляд.
Перед ним на расстоянии шага на корточках сидел мальчик.
Нежную кожу по-детски округлого лица испещряли тёмные полосы, видимо, появившиеся, когда он стирал пот грязной рукой. На шее на красном шнуре висела нефритовая подвеска, изображающая Гуаньинь, за спиной — тряпичный узел в мелкий цветочек. Пыхтя от натуги, он… выкапывал дыру в земле голыми руками.
— Ло Бинхэ? — бездумно выпалил Шэнь Цинцю.
Разумеется, тот его не услышал, продолжая копать которую по счёту ямку, чтобы заполнить ее грязью, как и предыдущие.
Оглядевшись, Шэнь Цинцю обнаружил, что они не одиноки: вокруг них в долине копошились сотни претендентов разных возрастов — от детей до юношей и девушек — в разномастных одеяниях, поглощенных все тем же загадочным занятием.
В голове Шэнь Цинцю промелькнула догадка, и он поднял глаза — как он и предполагал, на скальном уступе над равниной обнаружились два человека.
Облаченный в сюаньдуань [12] мужчина был поглощен наблюдением за претендентами, излучая ауру благожелательности и спокойствия. Второй, с длинным мечом на поясе, медленно поворачивал в пальцах веер, бросая безразличные взгляды на собравшихся в долине детей, словно на мельтешащих под ногами муравьёв [13]. Его одеяние цвета цин трепетало под порывами ветра, подобно переливам чистого ключа.
Вот он и повстречался с Юэ Цинъюанем… и самим собой.
Видимо, это был тот самый день, когда Ло Бинхэ был принят на обучение на хребет Цанцюн.
Ну да, вы не ошиблись: вступительные испытания сводились к копанию ям!
Окажись тут великий Сян Тянь Да Фэйцзи, он тотчас принялся бы разоряться на тему, что то, что кажется непосвященным примитивным занятием, на деле является простым до изящества способом оценки выносливости, стойкости, ловкости, концентрации, уровня духовной энергии и даже силы характера, однако всё это не больно-то убеждало Шэнь Цинцю: с его точки зрения, какую теорию под это ни подведи, копание ям в земле останется копанием ям!
Присутствие Шэнь Цинцю на этой своеобразной церемонии означало, что он уже занял пост лорда пика Цинцзин.
Правила хребта Цанцюн были просты и прозрачны, как и отборочные испытания: двенадцать горных лордов участвуют в любом начинании сообща. Они принимают любые миссии по взаимной договорённости, и отказываются от них тоже. Во время проведения церемоний они то и дело сбиваются в толпу, подобно сплочённому дружескому коллективу, и даже уединённой медитации поодиночке не предаются. Если же кого-то из их товарищей постигает безвременная кончина, они не спешат искать преемника — так и все пять лет, прошедших с мнимой смерти Шэнь Цинцю, место главы пика Цинцзин пустовало. За всё время пребывания в этом мире Шэнь Цинцю не мог припомнить ситуацию, в которой один из горных лордов действовал бы совершенно независимо от остальных.
Хоть подобный уклад порождал ряд неизбежных сложностей, он предотвращал разрыв между поколениями, а также способствовал возникновению нерушимых дружеских уз между членами коллектива.
Едва подумав об этом, Шэнь Цинцю не мог не вспомнить о ещё одном обычае.
Каждый из горных лордов Цанцюн, избирая старшего адепта, менял его имя на соответствующее его поколению [14], дабы подчеркнуть перемену в статусе. И надо же было такому случиться, что из всех имен мира, которые можно присоединить к «Цин», его предшественнику досталось именно «Цю» [15] — вот уж воистину несчастливое совпадение!
Оригинальный Шэнь Цинцю всегда питал смертную ненависть к этой второй части своего имени — ведь для него это было сродни ношению клейма, о котором не можешь забыть ни на единое мгновение. Даже сам Шэнь Цинцю, осознав это, не мог не посочувствовать книжному злодею, мысленно устроив в его честь минуту молчания [16]. Неудивительно, что тот не питал особой любви к своему предшественнику на посту лорда пика Цинцзин.
Тем временем два человека на уступе скалы вступили в дискуссию. Напоследок бросив взгляд на погруженного в работу Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю похлопал его по макушке нематериальной ладонью и взвился в воздух, чтобы, приземлившись рядом с двумя горными лордами, прислушаться к их разговору.
— Кажется, в этом году претендентов еще больше, чем в прошлом, — бросил Юэ Цинъюань.
Шэнь Цзю сузил глаза, с нечитаемым выражением глядя на скопление детей — по его лицу невозможно было догадаться, радует его подобный наплыв желающих или, напротив, раздражает. Еле заметное движение двух пальцев — и веер слегка приоткрылся.
В этот момент к ним присоединился третий:
— Приветствую главу школы! — бросил он, не удостоив Шэнь Цзю ни единым взглядом — тот, в свою очередь, окатил подошедшего почти ощутимым потоком презрения.
Такой охренительно крутой персонаж не мог быть никем иным, как Великим и Ужасным Лю!
Хоть Лю Цингэ на тот момент занимал свой пост лорда пика Байчжань от силы пару лет, он уже источал свойственную лишь ему одному ауру силы и стремительности, светящихся в твердом взгляде, хоть в чертах ещё заметна была юношеская незрелость.
— Шиди Лю, ты как раз вовремя, — поприветствовал его Юэ Цинъюань. — Тебе тоже не помешает на них взглянуть. Какие из них представляются тебе достойными?
— Вот у этого несомненный талант, — сообщил Лю Цингэ, окинув претендентов одним-единственным взглядом.
Шэнь Цинцю кивнул в немом одобрении: похоже, Великому и Ужасному Лю не откажешь в проницательности, ведь он тотчас выделил копающегося в земле спиной к ним Ло Бинхэ.
— Возьмешь его, шиди Лю? — тотчас предложил Юэ Цинъюань.
— Пусть сам приходит, если пожелает, — ответствовал непреклонный Лю Цингэ.
Таковы уж обычаи пика Байчжань: можете явиться туда в любое время, если не боитесь, что вас отметелят по первое число. Если же вместо того, чтобы подняться туда, во всеуслышание сообщая о своем появлении, вы будете сидеть на попе ровно, ожидая, пока вас выберут — то будьте уверены, путь на пик Байчжань для вас закрыт.
— Прирожденный талант еще не гарантирует выдающихся достижений, — холодно бросил Шэнь Цзю.
— Во всяком случае, ему не сложно будет превзойти того, кто начал путь совершенствования тела и духа в шестнадцать в отличие от приверженцев более консервативной практики, — отозвался Лю Цингэ, по-прежнему не глядя в его сторону.
Да уж, накал страстей явно достиг предела, учитывая, что немногословный лорд пика Байчжань разорился на столь длинную фразу лишь ради того, чтобы уязвить Шэнь Цзю!
То, что после такого сам Шэнь Цинцю умудрился как-то с ним поладить, можно было счесть чудом из чудес.
— Шиди Лю! — сурово одернул его Юэ Цинъюань.
Не желая продолжать разговор, Лю Цингэ как ни в чем не бывало повернулся к нему спиной, бросив:
— Я на тренировку.
Только что был тут — и только его и видели, в этом он весь. Шэнь Цзю уставился ему вслед ненавидящим взглядом, всё еще трясясь от злости из-за последнего замечания. Его пальцы с такой силой стиснули веер, что тот жалобно затрещал.
— Шиди Лю совершенно не умеет вести себя в обществе, — извиняющимся тоном бросил Юэ Цинъюань. — Не стоит обращать внимания на его резкие слова.
Шэнь Цзю фыркнул, явно собираясь возразить, но ему помешала вскарабкавшаяся на скальный уступ Нин Инъин.
— Учитель, учитель! — запричитала она, обхватив Шэнь Цзю за пояс. — У Инъин появится новая шимэй или шиди?