Выдав этот монолог на одном дыхании, Шэнь Цинцю наконец ощутил, как грудь сдавила демоническая энергия, растекаясь по конечностям, проникая в самые кости [10]. Собрав остатки сил, он вцепился в запястье Ло Бинхэ.
— Я забираю губительную энергию Синьмо не ради благополучия других. Я делаю это ради тебя. Я… не хочу видеть, как мой Ло Бинхэ падёт жертвой своего меча, до конца жизни сражаясь с осаждающими его призраками. Всё, чего жаждет этот учитель — это чтобы ты был живым, здравомыслящим и сильным. — Перейдя на шёпот, он закончил: — Так что не смей говорить, что никто не хочет остаться с тобой, что никто не выберет тебя.
Ло Бинхэ опустился на колени рядом с ним. Словно не выдержав исторгнутых слёз, его ресницы опустились, словно у ребёнка, который пережил слишком много несправедливостей.
Он всю жизнь оставался таким ребёнком. Он в одиночку шёл своей дорогой, блуждал во тьме, бесчисленное количество раз спотыкаясь и падая — и некому было помочь ему подняться. Он никогда не просил о многом, и всё же не мог удержать тех, кого жаждал всем сердцем. «Если бы я только знал… — посетовал про себя Шэнь Цинцю, но мысли путались, не давая ему закончить. — Если бы только… только…»
Но, как он уже замечал, этот мир не знает сослагательного наклонения.
Внезапно Ло Бинхэ рассмеялся, не переставая лить слёзы. Схватив Шэнь Цинцю за руку, он прижал ладонь учителя к своему лицу, а другой поднял Синьмо.
Окружённое завитками клубящейся тёмной энергии лезвие внезапно испустило пронзительный звук, который можно было принять за крик боли — и вслед за этим воздух наполнил звон рассыпающихся осколков.
— Учитель, я знаю, зачем вы сказали мне всё это. — Губы уставившегося на него Ло Бинхэ приподнялись в скорбной улыбке. — Но если уйдёт единственное средоточие моих надежд в этом мире, то… какой смысл в том, чтобы быть живым, здравомыслящим и сильным?
Шэнь Цинцю почувствовал, что его обдает волнами жара, исходящего от ученика. Из-за внезапно накатившего головокружения он едва мог разобрать его слова, не то что успеть помешать ему уничтожить меч. «Ну что ж, — в бессилии подумал он. — Значит, так тому и быть…»
Вместе уйти — так вместе…
Если подумать, не так уж это и плохо…
Если бы ещё не этот настырный голос, никак не желающий оставить его в покое…
[Примите наши поздравления! Ваш счёт достиг значения, необходимого для открытия дополнительных возможностей! Статус вашего аккаунта повышен до Младшего VIP-юзера. Позвольте предложить вам продвинутую функцию «Спаси-Себя-Сам»!]
Примечания:
[1] Ключевой артефакт – в версии без цензуры эта глава называется 和谐拯救世界 (héxié zhěngjiù shìjiè) – в пер. с кит. «Гармония спасёт мир».
[2] Невредимо покоящийся – в оригинале 滴水不漏 (dī shuǐ bù lòu) – в букв. пер. с кит. «и капля воды не просочится», в образном значении «без сучка и без задоринки», «комар носа не подточит».
[3] Они с мечом – одно целое – в оригинале 同命 (tōngmìng) – в пер. с кит. «делить судьбу; жить одной жизнью; вместе жить и умереть» (например, о верных супругах).
[4] Хоть поначалу кажется, что вам ни до чего нет дела, в действительности это не так — 道是无情却有情 (Dàoshì wúqíng què yǒuqíng) — в пер. с кит. «Воистину безжалостный, однако тонко чувствующий» — строка из народного стихотворения — 竹枝词 (zhúzhīcí), обработанного поэтом Лю Юйси (772-842). Первые иероглифы этого слова совпадают с именем Чжучжи-лана.
[5] Двигаясь быстрее ветра – в оригинале 前面那个脚底生风，后面那个游魂 – в пер. с кит. «впереди ступни – ветер, позади – блуждающая душа».
[6] Я, конечно, ожидал чего-то сногсшибательного, но не до такой же степени! — в оригинале: 驴我呢还小推手——你丫推土机吧 — в пер. с кит. «Вместо малого двигателя сюжета ты выкатила мне бульдозер!» — используется игра слов: двигатель сюжета (движущая сила) 推手 (tuīshǒu) переводится также как «толчок руками (вид парных упражнений в тайцзицюань), а бульдозер 推土机 (tuītǔjī) имеет также сленговое значение «завалить кого-то» в самом что ни на есть пошлом смысле.
[7] Единение – в оригинале 和谐 (héxié) – в пер. с кит. «гармония, согласие», а также «жить в дружбе и согласии» (о супругах).
[8] Эти два абзаца о передаче энергии не входят в главу с цензурой, однако мы их оставили, потому что, на наш взгляд, они важны для понимания происходящего.
[9] Раздавили вишенку – в оригинале 爆 (bào) – в пер. с кит. «трескаться; расщепляться, рассыпаться (от жара), взрываться», а также «быстро жарить на сильном огне».
[10] Растекаясь по конечностям, проникая в самые кости – в оригинале 四肢百骸 (sìzhī bǎihái) – в букв. пер. с кит. «четыре конечности и сотня костей».
Глава 80. Ключевой артефакт (без цензуры)
Предупреждение! Лицам, не достигшим 18-ти лет, и просто впечатлительным читателям НАСТОЯТЕЛЬНО рекомендуется ограничиться версией главы с цензурой! Будем считать, что предупреждённый защищён :)
Как уже упоминалось, хребет Майгу был сплошь изъеден пещерами, словно улей сумасшедших пчёл. Теперь же эти тысячи соединяющихся друг с другом пустот обрушились, так что Шэнь Цинцю то и дело натыкался на завалы, через которые вынужден был как-то пробираться.
Внезапно он уловил слабую струйку демонической энергии, сочившуюся из-под нависшей над ним груды камней.
— Ло Бинхэ? — невольно вскрикнул Шэнь Цинцю.
Ведь не может же быть такого, чтобы его ученик, обездвиженный печатью Юэ Цинъюаня, был раздавлен каменными глыбами?
Подскочив, он отвалил верхнюю плиту, и перед ним предстала побитая чешуя — камни с шуршанием сыпались с едва заметно вздымающегося и опадающего зелёного бока.
Чжучжи-лан в змеиной форме плотно свился в непробиваемый кокон вокруг Тяньлан-цзюня, невредимо покоящегося [2] в его сердцевине.
Разложение его тела достигло апогея — голова, казалось, того и гляди отвалится. Тем не менее, он нашел в себе силы, открыв глаза, поприветствовать заклинателя:
— Горный лорд Шэнь.
— Как вы тут оба? — не преминул спросить тот.
— Я уже привык, — добродушно отозвался Тяньлан-цзюнь. — А вот с Чжучжи-ланом всё не так хорошо.
Шэнь Цинцю и сам это видел.
Свет в желтых глазах, прежде ослепительно сиявших, будто два факела во тьме, начал тускнеть, хоть жизнь в них ещё теплилась. Он был весь изранен, отвалившиеся чешуйки обнажали кроваво-красную или почерневшую ободранную плоть.
Справившись с придавившим его хвост куском скалы, Шэнь Цинцю обнаружил, что в теле Чжучжи-лана всё ещё торчит пронзивший его Чжэнъян. Ухватившись за рукоять, Шэнь Цинцю вытянул меч: кровопотеря не представляла для демонов серьёзной угрозы, а вот духовная энергия, которая прямо-таки переполняла Чжэнъян, напротив, могла нанести немалый вред.
— Мне казалось, что горный лорд Шэнь не очень-то жалует моего племянника, — глядя на всё это, бросил Тяньлан-цзюнь.
— Кто это вам сказал? — парировал Шэнь Цинцю. — Просто между нами порой возникало некоторое… недопонимание. Как он?..
Тяньлан-цзюнь попытался погладить треугольную голову культей, оставшейся от руки, и вместо ответа спросил:
— Что вы намереваетесь делать дальше?
— Разумеется, уничтожить меч.
— Синьмо уже захватил разум Ло Бинхэ, — задумчиво отозвался Тяньлан-цзюнь. — Теперь они с мечом — одно целое [3]. Разве, разрушив меч, вы тем самым не убьёте его?
— В таком случае, найду другой выход, — решительно заявил Шэнь Цинцю.
— Даже если остановить слияние миров уже невозможно? — бросил Тяньлан-цзюнь.
— …Значит, так тому и быть! — с досадливым вздохом изрёк Шэнь Цинцю. — Я просто сделаю всё, что в моих силах. Вернёмся к этому позже.