Приняв окончательное решение, Шэнь Цинцю резко приподнялся и поменялся местами с Ло Бинхэ, пригвоздив его к кровати.
На это дерзкое действо и ушёл последний запас его сил — ноги больше не держали Шэнь Цинцю, так что он осел прямиком на член Ло Бинхэ, тем самым протолкнув его куда глубже прежнего. Ощущая, как головка упёрлась прямиком в его желудок, Шэнь Цинцю едва сдержал позыв к рвоте.
Поскольку Ло Бинхэ в прошлый раз так и не кончил, он вполне мог считаться девственником. В конце концов, Шэнь Цинцю решил во что бы то ни стало хотя бы помочь ему потерять невинность.
Концентрируясь на этой мысли, Шэнь Цинцю кое-как удалось выпрямиться, опираясь о живот Ло Бинхэ, когда твёрдая массивная головка внутри него задела ту самую точку. Внезапная волна превозмогающего боль странного чувства сродни щекотке прокатилась по всему телу. Застигнутый ею врасплох Шэнь Цинцю вновь обмяк — в этот самый момент Ло Бинхэ привстал, подхватив его в объятия.
— Учитель, вам ведь не больно, когда я касаюсь вас там? — проницательно спросил он.
Не просто не больно, но и… не лишено приятности!
Теперь он восседал на бёдрах Ло Бинхэ с широко разведёнными ногами — лицом к лицу, с неразрывно соединёнными снизу телами.
Чтобы сохранить равновесие, Шэнь Цинцю пришлось закинуть ноющие руки на шею Ло Бинхэ. Поскольку малейшее движение теперь порождало немедленный ответ нижней части тела, из груди Шэнь Цинцю вырвалось недовольное мычание. Воодушевлённый успехом Ло Бинхэ приподнял Шэнь Цинцю, придерживая его за округлые ягодицы, и вновь опустил, направляя движение к той самой точке.
На сей раз Шэнь Цинцю не смог сдержаться, испустив стон. Его дрожащие ноги плотнее обхватили тело Ло Бинхэ, а отверстие невольно сжалось. Приспособившись, Ло Бинхэ принялся двигаться, наращивая скорость — ритма в этих ударах не было и в помине, он просто вбивался, как мог, но именно поэтому они оба вскоре вовсе потеряли голову, забывшись в этом безумии. Шэнь Цинцю уже не знал, страдает он или же наслаждается процессом. Его еле слышные стоны и сбившееся дыхание мешались с влажным хлюпаньем и звонкими ударами тела о тело. Белёсая жидкость всё обильнее сочилась из его члена, стекая по стволу на бёдра. В какой-то момент он уже не мог выносить этого напора, этого жара и разливающегося по телу онемения.
Внезапно за дверью хижины послышался беспорядочный топот.
— Ох, ну и устал же я…
— Учитель, смилуйтесь… Я… больше шагу ступить не могу…
Если секунду назад Шэнь Цинцю тонул в волнах страсти, сгорая от затопившего разум желания, то теперь ужас напрочь вышиб из головы даже тень вожделения.
Это же те самые адепты, которых он послал нарезать круги!
Вцепившись в плечи Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю собрался было слезть с него — кто ж знал, что Ло Бинхэ, стиснув его талию, тотчас вернёт его обратно единым немилосердным рывком?
На сей раз он проник чересчур глубоко, до предела наполнив тело Шэнь Цинцю, и стимуляция оказалась слишком сильной. Стоило Шэнь Цинцю открыть рот, как Ло Бинхэ тут же запечатал его своими губами, поглотив все звуки, так что его учителю только и оставалось, что глотать собственные всхлипы, прикрывая глаза в попытке сдержать хлынувшие из них слёзы.
После того, как ему довелось изведать Небеса, Шэнь Цинцю мог быть уверен, что Ло Бинхэ чёрта с два отпустит его просто так. По-прежнему прильнув к нему в поцелуе, тот продолжал вбиваться в него как ни в чём не бывало.
— Гм, вам не кажется, что с крышей Бамбуковой хижины что-то не так? — раздался снаружи голос Мин Фаня. — Это что, дыра?
— Похоже, так и есть, дашисюн — и правда дыра.
— Когда она появилась? Наверно, нам стоит отправиться на пик Аньдин, чтобы велеть им безотлагательно отремонтировать крышу?
Больше всего на свете Шэнь Цинцю страшился того, что сейчас кто-нибудь из них войдёт — или впустит кого-то из посторонних. Он изо всех сил всадил ногти в спину Ло Бинхэ, а его отверстие сжалось, затрудняя проникновение.
— Какой ещё ремонт? — топнула Нин Инъин, похоже, окончательно потеряв терпение. — Мы все до смерти устали! Хочешь заняться ремонтом — сделай это завтра!
— Ладно-ладно, шимэй дело говорит, — поспешили согласиться с ней остальные.
— Завтра так завтра, раз шимэй так считает.
— К тому же, учитель не любит пускать посторонних в комнату А-Ло, — довершила Нин Инъин. — Он точно будет не рад, если мы что-то тронем или передвинем без его разрешения. Неужто вы всё ещё не усвоили этот урок?
При этих словах Ло Бинхэ заморгал и толчком пригвоздил Шэнь Цинцю к кровати.
Адепты продолжали болтать, удаляясь по направлению к столовой. Ло Бинхэ наконец-то оторвался от губ учителя, чтобы прикусить его сосок, продолжая вбиваться с новой силой. Даже не глядя, Шэнь Цинцю мог сказать наверняка, что нежная кожа стенок кишечника содрана напрочь; их попеременно охватывала то прохлада, то жжение. Но после столь продолжительного проникновения его внутренности наконец-то приспособились к размерам Ло Бинхэ, словно бы приняв форму, способствующую его продвижению.
— Учитель… — пробормотал Ло Бинхэ.
— Не… называй меня так! — не удержался Шэнь Цинцю.
От того, как Ло Бинхэ торжественно обращается к нему, словно покорный ученик к своему наставнику в подобный момент, его стыд, казалось, готов был пробить новую дыру в крыше — уж этого Шэнь Цинцю не мог снести при всей своей толстокожести. Но тут Ло Бинхэ внезапно прошептал ему на ухо подрагивающим голосом:
— Учитель, я нигде не смог вас найти.
И тут-то в голове у Шэнь Цинцю наконец прояснилось.
— Того «меня» окружало множество людей, но вас среди них не было, — продолжал Ло Бинхэ. — Учитель, я искал вас так долго, но всё же не нашёл. Быть может, тот «я» стал таким, потому что вас не было рядом? — помедлив, он закончил: — Я… не хочу становиться таким.
Сделав глубокий вдох, Шэнь Цинцю прижал его голову к своей груди и, похлопав по макушке, заверил:
— Всё хорошо, ты никогда не станешь таким, как он.
— Учитель, я больше никогда вас не оставлю.
Шэнь Цинцю знал, что демоны могут выдюжить очень долгое время.
Знал он также, что уровень выносливости главного героя крайне высок.
Но вот к тому, что несёт в себе подобное сочетание, он был явно не готов.
К тому моменту, как Ло Бинхэ наконец кончил, разум Шэнь Цинцю успел подёрнуться туманом — лишь поток выплеснувшейся в него горячей жидкости наконец привёл его в себя.
К этому времени он уже не желал раздумывать над вопросом, стоит ли им как-нибудь предохраняться или можно позволить Ло Бинхэ попросту излиться внутрь себя — всё, чего он хотел, это наконец заснуть!
Он чувствовал, как разбухают раздражённые стенки кишечника — даже слабое движение причиняло острую боль. Неохотно выйдя из него, Ло Бинхэ самоотверженно попытался вновь возбудить желание учителя, но после пары заходов Шэнь Цинцю твердил всё тоже: просто дай мне поспать!
— Учитель… — начал было Ло Бинхэ.
Догадываясь, о чём тот собирается спросить, Шэнь Цинцю бескомпромиссно заявил:
— Ужасающе.
Однако на сей раз столь жёсткая критика, похоже, ничуть не обескуражила Ло Бинхэ — вместо этого он не без удовольствия признал:
— Да, и правда ужасающе.
— …Что? — опешил Шэнь Цинцю.
— А поскольку навыки этого ученика столь ужасны, он покорнейше просит учителя помочь ему с дальнейшим обучением…
Стоит ли говорить, что для Шэнь Цинцю это было чересчур…
Примечания:
[1] За девятые небеса 九霄云外 (jiǔxiāoyúnwài) – кит. идиома, в образном значении – «за тридевять земель».
Глава 85. Слово о Чжучжи. Часть 1
Чжучжи-лан с рождения знал, что не способен пробудить в окружающих ничего, кроме отвращения.
Даже в южных землях Царства демонов, где пруд пруди всяческих монстров, он был уродцем средь уродов.
Правда, тогда он ещё не был Чжучжи-ланом — у него вовсе не было никакого имени. По правде говоря, никто просто не пожелал озаботиться тем, чтобы придумать хоть какое-то имя для полузмея-получеловека, пресмыкающегося по земле. Если кто из встречающихся ему демонов и был наделён достаточной силой воображения [2], вместо этого они предпочитали наградить его пинком-другим, завязать его хвост узлом или попытаться выведать, где находится уязвимое место этого нелепого создания, и сдохнет ли оно, если по нему хорошенько вдарить [3].