— Какова ваша ориентация?
Вот уже третий кряду выдающийся по тупости вопрос, который Ло Бинхэ вновь оставил без ответа. Шэнь Цинцю же не замедлил возмутиться:
— Сам-то как думаешь, после того, как мы переехали на Зелёный канал чистой любви Цзиньцзяна [2]?
Мысленно вычеркнув с три десятка вопросов подобного содержания, Шан Цинхуа стойко продолжил:
— Могу я спросить, как вы оцениваете свою личность?
— Нормально, — безучастно отозвался Шэнь Цинцю. – Я бы сказал, что с этим Шэнем [3] довольно легко поладить.
— Не знаю, — растерялся Ло Бинхэ.
— Ну а личность вашего партнера?
— Плакса, девичье сердце, озабоченный, вечный школьник [4], прилипала, — принялся перечислять Шэнь Цинцю.
В глазах Ло Бинхэ и впрямь заблестели слёзы — похоже, слова наставника задели его за живое. И все же он послушно ответил:
— Безусловно, учитель — лучший человек из всех, что я встречал. Он одновременно сильный и нежный, непобедимый и заботливый.
При этих словах Шэнь Цинцю на мгновение утратил вид полного равнодушия — кто бы мог подумать, что ученику удастся его пристыдить! Пару раз кашлянув, он поправился:
— На самом деле, он славный юноша. У него есть замечательная черта, которую нечасто встретишь: он крайне послушен — и этого, на мой взгляд, вполне достаточно.
Щеки Ло Бинхэ тотчас заалели.
— Когда вы встретились? — суховато продолжил Шан Цинхуа. — Где это произошло?
Можно подумать, он сам не знает ответа на этот вопрос!
— Я встретил учителя, когда прошёл вступительное испытание на хребет Цанцюн, — охотно начал Ло Бинхэ.
Шэнь Цинцю невольно заёрзал: он-то знал, что тем, кого тогда повстречал Ло Бинхэ, был отнюдь не он. Более того, это знакомство не назовешь приятным.
Он нетерпеливо замахал веером:
— Давай к следующему вопросу.
— Каким было ваше первое впечатление?
— Учитель показался мне возвышенным [5], отстранённым, непостижимым небожителем, — радостно поведал Ло Бинхэ.
— Маленький пирожок [6], — честно поведал Шэнь Цинцю, додумав про себя: «…а также редкостный красавчик».
— Что вам нравится друг в друге?
— Послушание, — расцвел в благодушной улыбке Шэнь Цинцю.
— Мне в учителе нравится абсолютно всё, — смущённо признался Ло Бинхэ.
— А что вы не любите?
— Ничего, — твёрдо заявил Ло Бинхэ.
Подобная непреклонность не могла не растрогать Шэнь Цинцю, и, отвечая любезностью на любезность, он также бросил:
— Ничего.
Ведь скажи он, что не одобряет склонности своего ученика распускать нюни перед посторонними, совершенно теряя лицо, это интервью, чего доброго, затянется на весь день.
— Как вы называете друг друга?
— Учитель, откуда только берутся такие странные вопросы! — повернувшись к наставнику, недовольно бросил Ло Бинхэ. — Зачем мы вообще сюда пришли?
Однако Шэнь Цинцю одернул его:
— Бинхэ, веди себя прилично. Через это просто нужно пройти. Воспринимай это как возможность спасти жизнь своего шишу.
— Как бы вам хотелось, чтобы вас называл ваш партнёр? — продолжил Шан Цинхуа, не обращая внимания на заминку.
Ло Бинхэ зарделся до ушей.
При виде пылающего лица ученика в сердце Шэнь Цинцю закралось дурное предчувствие, и он судорожно замахал веером:
— Давай к следующему вопросу, к следующему!
Казалось, Шан Цинхуа вот-вот взорвётся.
— Какой еще следующий! Вы собираетесь как следует ответить хотя бы на один вопрос? Бин-гэ… то есть, шичжи [7], давай, скажи уже!
Бросив обеспокоенный взгляд на учителя, Ло Бинхэ тихо произнес:
— Как зовут друг друга обычные супруги.
Шан Цинхуа тотчас воспользовался этим, чтобы отыграться:
— Шэнь-дада, Бин… шичжи хочет, чтобы ты называл его, как мужа! Господин, супруг или муженёк [8] — что тебе больше по вкусу?
— Заткнись, — процедил Шэнь Цинцю.
— На какое животное, по вашему мнению, похож ваш партнер?
— На белого журавля! — выпалил Ло Бинхэ, не задумавшись ни на мгновение.
— Насчет животного не знаю, — ответил на это Шэнь Цинцю. — Могу сказать, на какое растение — черный лотос.
— Учитель, разве бывают черные лотосы? — удивлённо переспросил Ло Бинхэ, однако Шан Цинхуа не дал времени на ответ:
— Какой подарок вы выбрали бы для вашего партнера? И какой хотели бы получить от него сами?
— Учителю стоит только пожелать, и я достану ему всё что угодно! — слегка разочарованно отозвался Ло Бинхэ.
— Не сказать, чтобы я нуждался в чём-то особенном… — честно признался Шэнь Цинцю.
В самом деле, будучи горным лордом, он и сам мог без труда достать всё что пожелает. Как всегда при этой мысли, он представил себя сидящим на целой горе золота.
— А я бы хотел, — робко признался Ло Бинхэ, — чтобы учитель посвятил три дня только мне одному, ни на кого больше не обращая внимания.
Лизнув кончик кисточки, Шан Цинхуа пробормотал:
— Почему бы тогда не держать его при себе всю жизнь, да и дело с концом?
— Это сделало бы учителя несчастным, — горестно покачал головой Ло Бинхэ.
При этом он настолько уподобился жене, которая печалится о том, что ею пренебрегает муж, что Шан Цинхуа воззрился на него в немом удивлении [9]. Сидящий с другой стороны Шэнь Цинцю невозмутимо бросил:
— Опять мальчишка несет всякий вздор. С чего бы твоему учителю быть несчастным?
— До какой стадии дошли ваши отношения? — педантично продолжил Шан Цинхуа.
— Всё, что надо, было сделано, — сухо отозвался Шэнь Цинцю. — И что не надо, тоже.
Вновь почувствовав себя несправедливо обиженным, Ло Бинхэ вскинулся:
— Чего же, по-вашему, нам не следовало делать? Быть может, учитель думает, что нам вообще… не стоило?..
— Я вовсе не это имел в виду, — отрезал Шэнь Цинцю. — Учитель не допустил бы ничего такого, чего не стоило делать ни в коем случае.
— Где состоялось ваше первое свидание? — продолжил Шан Цинхуа.
— В Водной тюрьме дворца Хуаньхуа, — выпалил Ло Бинхэ.
Оба мужчины воззрились на него в немом изумлении. Он в самом деле считает, что это было свиданием?
— Каково было ваше настроение в этот день? — справившись с потрясением, спросил Шан Цинхуа.
— Не очень, — признался Ло Бинхэ.
Воистину трудно было подобрать слова, столь превратно описывавшие тогдашнее «не очень»!
— Где обычно проходят ваши свидания?
— Когда я открываю глаза, я его вижу. Когда закрываю — всё равно вижу во сне. — задумчиво изрёк Шэнь Цинцю, опираясь подбородком о ладонь. — Если это можно счесть свиданиями, то они происходят постоянно и повсюду.
— Учитель считает, что я ему докучаю? — встревожился Ло Бинхэ.
Похлопав его по спине, Шэнь Цинцю бросил:
— Прекрати додумывать.
При виде этой картины Шан Цинхуа внутренне возрыдал: Бин-гэ, вернее, Бин-мэй — если бы ты только знал, как чертовски докучлив ты бываешь! Ответив от силы на пару вопросов, ты уже заставил Шэня-дада утешать тебя целых три раза! Сколько ещё раз ему придется смотреть на то, как это хрустальное сердце раз за разом разбивается вдребезги, чтобы быть склеенным заботливой рукой?
Это просто неимоверно бесило: сколько можно смотреть на то, как Шэнь Цинцю невозмутимо выполняет роль детсадовского воспитателя при своем великовозрастном ученичке!
Желая поскорее покончить со всем этим, Шан Цинхуа отрывисто бросил:
— Кто признался первым?
— Я, — простодушно признал Ло Бинхэ.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Шэнь Цинцю.
— Что в отношениях ставит вас в тупик?
— Когда он принимается плакать навзрыд, я не знаю, что и делать, - беспомощно развёл руками Шэнь Цинцю.
— Когда учитель зол на меня, я прихожу в полное отчаяние, — тихо отозвался Ло Бинхэ.
Буркнув что-то в знак согласия, Шан Цинхуа в раздражении дёрнул ногой, мысленно высмеивая эту нелепую парочку: «Как я и предполагал, детсадовец и воспитатель! Вот тебе и Ло Бинхэ, гроза двух миров!»