Ощутив распирающую боль, Шэнь Цинцю выдохнул:
— …Лицо… Лицо…
Бушующее во внутренностях вино окрасило кожу Шэнь Цинцю румянцем, а возносящиеся пары алкоголя ощущались даже в его дыхании, отдававшем сладостью. Почуяв этот аромат, Ло Бинхэ не удержался от того, чтобы, склонив голову учителя набок, слиться с ним в поцелуе — кончик языка тотчас проник в рот, обнаружив, что и слюна обрела цветочный привкус вина.
— Учитель, — вновь заговорил он, — вам нужно видеть моё лицо?
Шэнь Цинцю еле заметно кивнул. Однако Ло Бинхэ тянул время:
— Подумайте над этим хорошенько — ведь учитель сам пожелал, чтобы я делал это сзади. Если вы желаете переместиться… боюсь, что сменить позицию обратно будет не так просто.
Его хрипловатый шёпот и обдающее ухо горячее дыхание туманили разум, заставляя Шэнь Цинцю бессознательно выгибаться навстречу.
Внезапно Ло Бинхэ дёрнул его, резким рывком перевернув на спину.
Бледные щёки Шэнь Цинцю покраснели, равно как кончик носа и глаза, на ресницах которых блестели слезинки. Ло Бинхэ тут же сцеловал их, осторожно массируя пальцем нежную кожу вокруг растянутого отверстия. Другой рукой он подхватил Шэнь Цинцю под спину, приподнимая его.
— Учитель… теперь вы видите, — прошептал он.
Придерживая мужчину за подбородок, он заставил его опустить взгляд на мешанину из вина и иных телесных соков, скопившихся на белоснежных бёдрах. Меж его полных округлостей виднелось подобное рдеющему цветку сочащееся белесой жидкостью вздутое отверстие, которое грозило вывернуться наружу, всё ещё жалостливо подёргиваясь.
Не в силах вымолвить ни слова, Шэнь Цинцю бессознательно поднял руки, чтобы закрыть глаза.
Подарив ему несколько сочувственных поцелуев, Ло Бинхэ вновь двинулся вперёд.
Поскольку он больше не поддерживал Шэнь Цинцю, тот, ощутив новую вспышку боли, упал на кровать, при этом длинные чёрные волосы разметались по подушке. Бессильно впиваясь в мышцы спины Ло Бинхэ, он силился приподнять голову.
После очередного раунда любовных утех тело Шэнь Цинцю покинуло почти всё вино. Омытые алкоголем стенки кишечника на всём протяжении обрели крайнюю чувствительность, горячие и податливые, они охотно засасывали внутрь инородный орган, который старательно надраивал их, расправляя малейшие складки. Слушая производимые его отверстием влажные хлюпающие звуки, Шэнь Цинцю обхватил ногами талию Ло Бинхэ, поглаживая его нежной внутренней стороной бёдер, пальцы ног поджались, на лице застыло расслабленно-пьяное выражение.
В воздухе разлился насыщенный аромат вина. Шэнь Цинцю и впрямь был… пьян в стельку.
Но прежде чем он успел окончательно утонуть в алкогольных парах, Ло Бинхэ заставил его мигом протрезветь.
Поддерживая Шэнь Цинцю под ягодицы, он поднялся с кровати.
Тело мужчины осело под собственным весом, при этом член Ло Бинхэ, раздвинув нежную плоть, проник в недосягаемые ранее глубины. Этот удар чуть не вышиб сердце из груди Шэнь Цинцю через глотку — его словно бы пронзили мечом, так что он принялся отчаянно дёргаться. Однако что он мог поделать, зависнув в воздухе — как бы он ни сопротивлялся, член лишь неумолимо проникал глубже, заставляя его растягиваться до тех пор, пока Шэнь Цинцю не ощутил подкатывающую тошноту.
Но самое страшное было ещё впереди: удерживая его, Ло Бинхэ куда-то двинулся.
От ходьбы член проникал внутрь всё дальше — при каждом шаге это орудие, не покидая тела Шэнь Цинцю, будоражило его внутренности, врезаясь в них под разными углами и явно наслаждаясь их трепетными спазмами, предоставляющими ему лучший массаж. Помимо того, что тошнота от чрезмерно глубокого проникновения одолевала Шэнь Цинцю всё сильнее, он боялся свалиться на пол.
Будучи в самом деле не в силах вынести подобное, Шэнь Цинцю, запинаясь, выдавил:
— Постой, постой… Чересчур глубоко… Бин… Бинхэ, отпусти, опусти меня вниз…
Куснув его за мочку уха, Ло Бинхэ выдохнул
— Учитель… Ещё недостаточно глубоко… Недостаточно…
Чувствуя себя полным и растянутым до предела, Шэнь Цинцю в отчаянии воскликнул:
— И какая же глубина тебе требуется?.. Как далеко ты собираешься проникнуть?!
Явно наслаждаясь процессом, Ло Бинхэ продолжал вбиваться в Шэнь Цинцю, поддерживая его на весу — а затем уложил на стол. Теперь верхняя половина тела мужчины была прижата к столешнице, руки — скрещены за спиной, а ноги бессильно свисали на пол.
Теперь его задница оказалась аккурат на краю стола, бёдра — широко разведены и крепко притиснуты к телу Ло Бинхэ. Несчастный предмет мебели отчаянно скрипел и раскачивался при каждом движении.
В притиснутого лицом к столешнице Шэнь Цинцю сзади безостановочно вбивался твёрдый орган; дрожа всем телом, он едва мог удержаться на ногах. Однако Ло Бинхэ продолжал сжимать его ягодицы, чтобы ощущать удовольствие от дополнительной стимуляции как внутри, так и снаружи.
Шэнь Цинцю мог думать лишь о том, что в сравнении с этим инородным органом, терзающим его внутренности, все прежние невзгоды были сущими пустяками. Вдобавок Ло Бинхэ без конца то лапал его за зад, то шлёпал по нему — не то чтобы это было по-настоящему больно, но зато чертовски стыдно. Вскоре его ученик сменил правила игры: всякий раз, когда он слегка вынимал член и яростно вонзал его снова, он с такой силой стискивал ягодицы Шэнь Цинцю, что тот опасался, что к ним так и не вернётся прежняя форма. Он по-прежнему лежал ничком на столе, а нежные стенки его кишечника, казалось, раскалились от трения. Боль и зуд по-прежнему сводили его с ума — однако он был полностью обездвижен, так что всё, что ему оставалось — это отдаться на милость Ло Бинхэ.
Ло Бинхэ воистину всегда был примерным учеником: заполучив справочный материал, он лишь начал его осваивать [27] — и уже способен довести человека до подобного состояния!
Не в силах выдавить ни слезинки, Шэнь Цинцю обессиленно всхлипнул:
— …Ты… Чего ты там ещё начитался?..
Примечания:
[1] Пёстрая 花花绿绿 (huāhuālǜlǜ) – в букв. пер. с кит. «цветы-цветы-зелень-зелень», обр. «цветастый, многоцветрый».
[2] Страсть – в оригинале 淫心 (yínxīn) – в пер. с кит. «стремление к разврату, тяга ко злу, сладострастие».
[3] Верх бесстыдства – в оригинале 喪盡天良 (sàngjìn tiānliáng) – чэнъюй, означающий «совершенно потерять совесть; не останавливаться перед любым злодеянием»
[4] Апогей безумия – в оригинале 喪心病狂 (sàngxīn bìngkuáng) – чэнъюй, означающий «потерять человеческий облик, лишиться рассудка», образно «прийти в исступление».
[5] Весьма точно – в оригинале 八九不离十 (bājiǔ bù lí shí) – в пер. с кит. «верно на 80-90%», обр. «в основном верно».
[6] Его глазам будет нанесён непоправимый ущерб – в оригинале怕瞎了钛合金狗眼没地方换 (pà xiāle tài héjīn gǒu yǎn méi dìfāng huàn) – в букв. пер. с кит. «до того боюсь, что глаза покрылись титановым сплавом, как у собаки» — мем из китайского World of Warcraft, омоним, относящийся к ценным ресурсам, а также синоним выражения, обозначающего преувеличенную реакцию на вспышку света или резкий звук.
[7] Лишить невинности – в оригинале 失身 (shīshēn) – весьма многозначное выражение, в пер. с кит. как «потерять целомудрие», так и «изменить», «оступиться» и даже «лишиться жизни».
[8] Словно осыпающиеся дождём цветы груши 梨花带雨 (líhuā dài yǔ) — чэнъюй, в образном значении — «красавица льёт слёзы»
[9] Невыносимая боль – в оригинале 痛不欲生 (tòng bù yù shēng) – чэнъюй, в пер. с кит. «болит так, что не хочется жить», «скорбеть, отчаиваться».
[10] Люсу Мяньхуа 柳宿眠花 (Liǔsù Miánhuā) — как вы, конечно же, помните, литературный псевдоним Лю Минъянь в букв. пер. с кит. значит «спящий средь ив цветок», если же поменять иероглифы местами — Мяньхуа Сулю 眠花宿柳 (Miánhuā Sùliǔ), то получится «спать среди цветов, ночевать в ивах», в образном значении — «проводить ночи в публичных домах».
[11] RPS – real person slash – слэш (даньмэй – 耽美 (dānměi) – в букв. пер. с кит. «эстетство», также – романтика между мужчинами) про реально существующих людей (прим. автора).