Вздохнув, Шэнь Цинцю молча поманил Ло Бинхэ.
Тот подчинился, приблизившись к нему. Мужчина сделал новый жест — отлично знакомый с языком его тела Ло Бинхэ без лишних слов налил вино в чашу. Шэнь Цинцю взял кувшин, налив себе, и предложил Ло Бинхэ поднять свою чашу.
— Учитель, это… — выдавил Ло Бинхэ.
Взяв чашу, Шэнь Цинцю обвил руку Ло Бинхэ своей [10].
В то же мгновение прекрасное лицо его ученика озарилось надеждой.
Его рука дрожала с такой силой, что он едва удерживал свою чашу — от этой дрожи, передающейся через сплетённые руки, вино едва не выплескивалось Шэнь Цинцю на грудь.
— Я… я… я думал… думал… — принялся запинаться Ло Бинхэ.
— Ты думал, что я тебя точно отвергну, не так ли, — бесстрастно бросил Шэнь Цинцю.
Ло Бинхэ застыл в потрясённом молчании.
— Потому-то ты не хотел слышать ответ, — продолжил мужчина. — Потому что ожидал отказа.
— Я правда волновался, — ответил Ло Бинхэ. Взглянув Шэнь Цинцю прямо в глаза, он добавил: — Учитель, помните, как в тот день вы спрашивали меня о том, не задумывался ли я когда-нибудь о таких вещах? Так вот, я и правда не задумывался.
— Но тебе не возбраняется о них думать, — отозвался Шэнь Цинцю, про себя поражаясь: «Почему бы и не поразмыслить об этом — по-твоему, это что, преступление? К тому же, подобные фантазии могут воплотиться в жизнь!»
— Когда я был маленьким, — ответил Ло Бинхэ, — я думал, что никто никогда не полюбит такого, как я, и потому никто не захочет быть со мной.
— Ты ошибался… — вмешался Шэнь Цинцю.
— А потом, — продолжал его ученик, — у меня появился учитель. Хоть вы теперь рядом со мной, я всё равно не могу совладать с беспокойством: меня не оставляет чувство, что вы можете покинуть меня в любой момент. Я просто не знал, что мне делать: хотел стать сильнее, хотел стать лучше, но этого всё равно недостаточно. Я… по-прежнему не в силах справиться со своими страхами.
Какое-то время Шэнь Цинцю молча глядел ему прямо в глаза, а затем протянул руку, чтобы со вздохом потрепать ученика по голове:
— Ло Бинхэ, ты…
— Я тоже не знаю, что делать, — отозвался тот.
— Тогда делай то, чего тебе хочется, — ответил Шэнь Цинцю.
Примечания:
[1] На счастье! — в оригинале 沾沾喜气！(zhānzhān xǐqì) — в пер. с кит. «погрузитесь в счастье», «приобщитесь к счастью». К этому обычаю также прибегают при рождении ребёнка.
[2] Низменный — в оригинале尿性 (niào xìng). 尿(niào) — в пер. с кит. «моча», 性 (xìng) — в пер. с кит. «природа, вкусы, склонности», получается что-то вроде «сортирные вкусы».
[3] Повидаться с домочадцами — в оригинале 探亲 (tànqīn) — в пер. с кит. «навестить родственников», так говорят о том, кто оставил родной дом, переехав в другое место.
[4] Гостинец — в оригинале 土特产 (tǔtèchǎn) — в пер. с кит. «специфическая местная продукция».
[5] Смехотворно ничтожные — в оригинале чэнъюй 鸡毛蒜皮 (jīmáo suànpí) — в пер. с кит. «куриный пух и чесночная шелуха», обр. в знач. «мелочь, сущий пустяк», «выеденного яйца не стоит».
[6] Пик Цзуйсянь 醉仙峰 (Zuìxiān fēng) — в пер. с кит. «пик Пьяного бессмертного».
[7] Потрясённо застывший — в оригинале чэнъюй目瞪口呆 (mùdèng kǒudāi) — в пер. с кит. «вытаращить глаза и раскрыть рот», обр. в знач. «остолбенеть, быть ошарашенным».
[8] Лицо Шэнь Цинцю исказилось — в оригинале 一条裂缝出现在沈清秋脸上 (Yītiáo lièfèng chū xiànzài Shén Qīngqiū liǎn shàng) — в букв. пер. с кит. «Лицо Шэнь Цинцю прорезала трещина».
[9] В гробу я видал — в оригинале 屁 (pì) — в пер. с кит. «газы в кишечнике», образно — «брехня, бздёж».
[10] Взяв свою чашу, Шэнь Цинцю обвил руку Ло Бинхэ своей — здесь описывается традиция, согласно которой молодожёны пьют вино «на брудершафт» из кубков вина, связанных красной тесьмой — 交杯酒 (jiāobēijiǔ). Сейчас это просто способ распития вина.
Экстра [20]. Записки о вступлении в брак. Фрагмент 2
Предыдущий фрагмент
Внимание: сплошной NC-17!
Рекомендуем читателям, не достигшим 18-лет, воздержаться от чтения!
Четыре часа спустя оба сидели на постели лицом друг к другу в просторных шуршащих одеяниях.
Похоже, Ло Бинхэ был и впрямь не на шутку одержим этой идеей. Он каким-то образом умудрился тотчас извлечь два комплекта свадебных одеяний, затем не менее чудесным образом уломал Шэнь Цинцю надеть это, исполнив все положенные ритуалы: поклонения [1], испитие вина из брачных кубков, убранство покоев для новобрачных — одним словом, они задействовали весь арсенал. При этом Шэнь Цинцю посетила мысль, что одеяниям, в которые они облачились, всё равно вскоре предстоит быть сброшенными. Хоть это показалось ему смешным, он всё же пошёл на это.
Прежде Шэнь Цинцю и подумать не мог, что Ло Бинхэ настолько привержен традициям. Мысль, что его ученик до такой степени жаждет женитьбы, казалась ему настолько забавной и трогательной, что он не мог не исполнить положенные ритуалы со всем тщанием.
Наполовину облачившись в собственные одеяния, Ло Бинхэ застыл, не сводя глаз с учителя.
— Что такое, Ло Бинхэ? — спросил тот.
— Учитель, на вас любо смотреть в красном, — серьёзно ответил тот.
Кожа Шэнь Цинцю была так бела, что алая ткань облачения отбрасывала багряные отсветы на лицо, придавая ему особое очарование. Устремлённые на него глаза Ло Бинхэ также отчего-то сияли ярче обычного — подивившись этому, Шэнь Цинцю поспешил прочистить горло: хоть для его ученика выражаться так было в порядке вещей, это всё равно смущало.
— Тебе тоже… к лицу красное, — сдержанно произнёс он.
Впрочем, его слова были порядочным преуменьшением: Шэнь Цинцю не верилось, что на свете найдётся хоть одна девушка, которая, завидя подобного новобрачного, не примется слёзно умолять его жениться на ней. Шэнь Цинцю хотел было сказать ему ещё пару слов похвалы, когда увидел, как Ло Бинхэ благоговейно застилает кровать белоснежным шёлком.
— Зачем ты это делаешь? — спросил снедаемый смутным предчувствием мужчина.
— Этот ученик слышал о том, — смущённо ответил Ло Бинхэ, — что это непременная принадлежность убранства покоев новобрачных…
Он ещё не успел закончить, как по коже Шэнь Цинцю поползли мурашки.
Пусть к прочим традициям у него не было вопросов, однако эта в данных обстоятельствах была явно неуместна!
— Учитель, этот ученик клянётся, что на самом деле вам не придётся проливать кровь! — поспешил заверить его Ло Бинхэ и, заливаясь краской, добавил: — Я лишь желал уподобиться настоящей паре супругов, насколько это возможно, в точности соблюдая все ритуалы…
— Забудь об этих излишних формальностях, — бросил Шэнь Цинцю, донельзя сконфузившись [2], и хотел было сдёрнуть простыню, но заметил, что в глазах Ло Бинхэ заблестели слёзы.
Шэнь Цинцю решительно не мог вынести подобного взгляда, так что у него мигом опустились руки. Чувствуя, что тут ничего не поделаешь, он после долгих колебаний выдавил:
— Но, согласно твоим же словам, даже если ты застелешь этим кровать, толку не будет, так ведь?..
— Но ведь если мы упустим столь важную составляющую, — обиженно заявил Ло Бинхэ, — такой существенный этап, как можно считать эту комнату покоями новобрачных?
Эти слова поставили Шэнь Цинцю в тупик.
— Ладно, ладно, — наконец согласился он. — Раз для тебя это так важно, можешь стелить.
Ло Бинхэ тут же заключил его в объятия, уткнувшись лицом в плечо, и промурлыкал:
— Учитель так добр к этому ученику.
— Не более обычного, — бросил Шэнь Цинцю, силясь сохранять невозмутимость.
Говоря это, он чувствовал, что обнимающие его руки ученика тянутся, куда не полагается.
Воспользовавшись возможностью, Ло Бинхэ мигом лишил его всего облачения, оставив лишь белоснежные носки.
Хоть учитель и ученик проделывали это бесчисленное множество раз, такой человек, как Шэнь Цинцю, даже спустя столь долгое время был не в силах преодолеть себя. При виде возвышающегося над ним торса Ло Бинхэ он, слегка занервничав, отвернулся, закрыв глаза — и тотчас почувствовал на внутренней стороне бёдер чужие руки, пытающиеся их раздвинуть. Сперва Шэнь Цинцю слегка сопротивлялся, но затем, подчинившись, развёл ноги.