Стоявшая перед ним девушка была с головы до пят облачена в розовое и увешана драгоценностями, словно рождественская ёлка. Изогнув прекрасные брови, она уставила на мужчину гневный взгляд больших миндалевидных глаз. На её плече покоилась не предвещающая ничего хорошего металлическая плеть.
Шэнь Цинцю мысленно закатил глаза.
Разумеется, никто не мог сравниться в искусстве пыток с Ло Бинхэ, но и его жёнушек было вполне достаточно, чтобы довести человека до белого каления. Возникая перед ним одна за другой, словно цветы на чересчур пышной клумбе, все они своим появлением сулили ему новые неприятности. Почему бы вам всем не убраться к своему достославному муженьку — этого Шэнь Цинцю ничуть не занимают ваши прелести, ясно вам, товарищи женщины?
Тем временем девушка уставила на него плеть:
— Я же вижу, что ты уже проснулся, так что нечего притворяться мёртвым! У этого мастера Дворца есть к тебе пара вопросов!
Учитывая её возраст и навыки, даже при нынешнем состоянии Шэнь Цинцю было не очень-то мудрым шагом с её стороны учинять ему допрос самолично.
— Какими бы ни были эти вопросы, — отозвался Шэнь Цинцю, — не думаю, что молодой госпоже Дворца [2] следует этим заниматься.
На это ясная жемчужина на ладони старого главы Дворца, эта воинственная предводительница гарема Ло Бинхэ заявила без малейшего почтения:
— Хватит болтовни! Раз ты знаешь, кто я такая, то догадываешься и о цели моего визита! — От приступа еле сдерживаемой ярости она едва не заскрежетала зубами, глаза покраснели от прилива чувств: — Ты — просто невиданный злодей! Подумать только, спутаться с демонами, предав своих товарищей! Будь уверен, праведное возмездие настигнет тебя — сегодня этот мастер Дворца преподаст тебе знатный урок!
— Что-то я не припомню, как сознавался в своих злодеяниях, — как ни в чём не бывало отозвался Шэнь Цинцю.
Юная госпожа нетерпеливо топнула ногой:
— Полагаешь, раз ты не сознался, так никто не осмелится наказать тебя? Тебя, воплощение подлости, обмана и жестокости! Считаясь благородным горным лордом, ты обращался с гэгэ [3] Ло, как с животным — кто после этого удивится, что ты продался демонам?
Воистину, законы наследственности суровы и беспощадны — если бы он и не догадывался о её происхождении, то по одной логике безошибочно опознал бы в ней гордую дочь главы Дворца!
На мгновение утратив дар речи, Шэнь Цинцю выдавил:
— Он правда сказал тебе, что я обращался с ним, как с животным?
— Гэгэ Ло такой добрый и всепрощающий — разумеется, он никогда не сказал бы подобного, — пропел нежный голосок молодой госпожи Дворца, смягчённый истинным чувством. — Он прячет свои раны глубоко в сердце, не давая о них знать ни единой живой душе. Но неужто ты думаешь, что из-за того, что он не говорит об этом вслух, мне неведомо о его страданиях, будто у меня нет глаз и нет сердца?
От этой высокопарной речи Шэнь Цинцю стало порядком не по себе. Что это, допрос или гребаный поэтический конкурс?
Он, правда, не знал, чего ему хочется сильнее: упасть на землю в приступе оглушительного хохота или залиться горючими слезами. «Что я могу с собой поделать? — сокрушался про себя Шэнь Цинцю. — Я знаю, что жестоко смеяться над сестричкой, которая столь искренне признаётся в любви, но это ж просто цирк какой-то! С душещипательно-эротическими номерами!»
При внушительных размерах гарем Ло Бинхэ страдал вполне предсказуемой разномастностью — результат того, что главный герой, предпочитая количество качеству, замахнулся на кус, который был не в силах прожевать. Ну и ещё, разумеется, того, что Сян Тянь Да Фэйцзи вознамерился написать гаремный роман, будучи девственником, который от силы пару раз за свою жизнь держал девушку за ручку — уж он-то разбирается в этом деле, хе-хе!
Видать, молодая госпожа Дворца и впрямь была не лишена определённой проницательности: подозрительно нахмурившись, она вопросила:
— Что это за выражение на твоём лице?
Шэнь Цинцю тотчас принял вид предельной серьёзности, изгнав с лица даже тень улыбки: насколько он знал, эту девчонку лучше не злить. И в самом деле, она тут же взвилась на дыбы:
— Ты смеешься надо мной, что ли?
Изначально молодая госпожа Дворца была без ума от своего друга детства, Гунъи Сяо, однако при появлении Ло Бинхэ её чувства незамедлительно перекинулись на Единственного и Неповторимого. Тут уж ничего не попишешь: от истока такого рода романов, если перед героиней встаёт выбор между старинным другом и таинственным незнакомцем, она, повинуясь принципу «падения с небес», предпочтёт последнего. Шэнь Юань всегда подозревал, что подобная штука столь популярна в гаремных романах, потому что в жизни хватает людей, которых бросили подобным образом, или которые сами не прочь отбить чужую подружку — они-то и получают извращённое удовольствие от этих любовных треугольников [4].
Разумеется, героини, переметнувшись подобным образом, искренне полагают, что ничего плохого не сделали — ведь они лишь следовали зову сердца, только и всего — но в глубине души осознают, что их совесть нечиста, потому-то, стоит им заметить косой взгляд, как им тут же кажется, что над ними смеются. Вне себя от стыда, переходящего в неконтролируемый гнев, молодая госпожа взмахнула плетью.
Она рассекла воздух со зловещим свистом. Пусть вервие бессмертных лишило Шэнь Цинцю духовной энергии, его физические навыки никуда не делись: он проворно откатился, так что плеть впечаталась в платформу в каких-то трёх чи [5] от его ноги.
От удара во все стороны полетела каменная крошка. Приподнявшись на одно колено, Шэнь Цинцю осторожно разогнулся.
Какого чёрта эта девчонка использует шипованную плеть?! Это попросту возмутительно!
Но что было ещё более неправильным, так это то, что в оригинальном романе маленькая принцесса применяла эту самую плеть, лишь чтобы колошматить своих товарок по гарему, разрывая прекрасные платья в клочья — тех, что на своё несчастье удостоились внимания Ло Бинхэ — так какого чёрта она лупит этой штуковиной его?
«Приди в себя, женщина, я не твоя соперница! Можно подумать, у меня без того мало проблем, чтобы все продолжали навешивать на меня эту сюжетную роль!»
Промахнувшись, молодая госпожа лишь разъярилась ещё сильнее. Плеть свистнула, обрушивая новый удар. Какой бы быстрой ни была реакция Шэнь Цинцю, он всё же был связан, и потому, хоть удар и не задел кожу, плеть порвала одежду в нескольких местах.
Продолжая уворачиваться, вскоре Шэнь Цинцю достиг края платформы. Теперь отступать было некуда, так что ему оставалось лишь принять на себя следующий удар. Стиснув зубы и зажмурив глаза, он приготовился к обжигающему прикосновению плети.
Однако ожидаемой вспышки боли не последовало.
Когда он наконец решился открыть глаза, его сердце ушло в пятки.
Ло Бинхэ голыми руками сжимал шипастый хвост плети. Его глаза превратились в два холодных призрачных факела. Роняя слова, словно ледышки на мерзлую землю, он произнёс:
— Что. Ты. Делаешь?
Не заметившая его появления молодая госпожа Дворца была изрядно выбита из колеи, но что напугало её по-настоящему — так это застывшее выражение на лице Ло Бинхэ, подобного которому ей видеть ещё не доводилось. Хрупкое тело пронизала невольная дрожь.
С самого дня их знакомства Ло Бинхэ всегда был доброжелателен, мягок, внимателен к другим — ей и в голову не приходило, что он может смотреть на кого-то столь ненавидящим взглядом. Молодая госпожа Дворца машинально отступила на несколько шагов назад, прежде чем сумела выдавить:
— Я… я… я взяла у отца пропуск, чтобы допросить его…
— Суд состоится не ранее чем через месяц, — холодно заявил Ло Бинхэ.
Юная госпожа Дворца внезапно почувствовала себя преданной.
— От него пострадало столько моих братьев и сестёр! — выкрикнула она. — И он так дурно с тобой обращался! Что такого, если я преподам ему урок?