Бросить меч врагу было равносильно сдаче в плен – тем самым он признавал готовность покориться приговору. Старый глава Дворца незамедлительно подхватил меч и велел адептам своей школы отступить.
– Шиди! – тихо произнёс Юэ Цинъюань.
– Шисюн, не говори ничего больше, – отозвался Шэнь Цинцю. – Пусть правда говорит сама за себя. Цинцю желает подчиниться и отправиться в заточение добровольно.
Этот выживший из ума глава Дворца вцепился в него мёртвой хваткой, а тут ещё сеятель на пару с Цю Хайтан – так что его заточение, считай, было делом решённым. Во всяком случае, в «Пути гордого бессмертного демона» такой эпизод присутствовал – Шэнь Цинцю думал было, что сумеет его избежать, однако, как он ни старался, его путь всё равно свернул на кривую дорожку оригинального сюжета. Единственное, что было в его силах, – это помешать двум крупнейшим школам вцепиться друг другу в глотки.
– Дальнейшее обсуждение не имеет смысла, – продолжал настаивать на своём Шэнь Цинцю. – Сейчас главное – чтобы правда восторжествовала.
Он не стал оборачиваться, чтобы не видеть выражения лица Юэ Цинъюаня, а вместо этого бросил мимолётный взгляд на Ло Бинхэ.
На его лице не отражалось ни злорадства, ни гнева. Он по-прежнему стоял недвижно, являя собой полную противоположность совершенствующимся, которые едва удерживались на ногах, зажимая уши ладонями.
После мучительно длинной паузы Юэ Цинъюань наконец убрал меч в ножны – раскинувшуюся над площадью гигантскую сеть будто сдёрнули одним стремительным движением.
Повернувшись к нему, Шэнь Цинцю отвесил глубокий поклон. Своими словами и действиями он в самом деле доставил главе школы немало беспокойства – именно этого он по-настоящему стыдился.
Цю Хайтан всё ещё всхлипывала. Проходя мимо, Цинь Ваньюэ задержалась, чтобы утешить её:
– Молодая госпожа Цю, как бы ни повернулось дело, три великие школы дадут вам исчерпывающий ответ. – Она намеренно выпустила из числа этих школ хребет Цанцюн, тем самым как нельзя яснее заявляя о своей позиции. Цю Хайтан явно была тронута, в её глазах вновь заискрились слёзы, когда она подняла голову, чтобы поблагодарить девушку, – при этом её взгляд упал на Ло Бинхэ, и она поневоле зарделась.
Шэнь Цинцю только что у всех на глазах выступил в роли шаблонного куколда[18], так почему же он не чувствовал себя ни капельки уязвлённым?
К нему подошли несколько адептов дворца Хуаньхуа под предводительством Гунъи Сяо, и в руках у них была до боли знакомая вещица.
«Привет тебе, вервие бессмертных, вот мы и снова свиделись», – мысленно помахал ручкой Шэнь Цинцю.
– Старейшина Шэнь, прошу меня простить. – В голосе Гунъи Сяо звучало искреннее сожаление. – Этот юнец будет обращаться с вами с должным почтением. Пока суд не установит истину, он не допустит, чтобы к старейшине было проявлено хотя бы малейшее неуважение.
– Весьма признателен, – только и ответил Шэнь Цинцю, кивнув ему.
Про себя же он подумал: «Какой мне прок от того, что ты один будешь обращаться со мной почтительно? Ты только взгляни на выражения лиц твоих младших братцев по дворцу Хуаньхуа – да любому из них прямо-таки не терпится сожрать меня живьём. В конце концов, во время собрания Союза бессмертных именно ваша школа претерпела наиболее тяжёлые потери, так что вполне объяснимо, что они хотят на ком-нибудь отыграться».
Стоило вервию бессмертных обхватить шею и заведённые за спину руки Шэнь Цинцю, как его тело сделалось тяжёлым и неповоротливым. Когда у него прежде случались периодические приступы из-за Неисцелимого яда, течение духовной энергии блокировалось, будто натыкаясь на препятствие, – это напоминало пульт дистанционного управления с отходящим контактом, который всё же худо-бедно работал, если потыкать в него как следует или постучать им обо что-нибудь; однако стоило вервию бессмертных стянуть его тело, как поток духовной энергии попросту замер, превратив его в обычного смертного.
Тем временем старый глава Дворца предложил:
– Что вы думаете насчёт того, чтобы устроить открытое судебное разбирательство через месяц?
– Пять дней, – отрубил Лю Цингэ.
Чем дольше пробудет в Водной тюрьме Шэнь Цинцю, тем больше страданий ему предстоит вкусить, – сознавая это, Лю Цингэ намеревался сократить время его предварительного заключения до абсолютного минимума. Само собой, старый глава Дворца не согласился:
18
Слово