Но даже когда мы всё-таки сумели завлечь подданных на площадь, обратить их внимание на себя оказалось так же трудно. Заткнуть, призвать к порядку, вразумить. Даже генералы и те уподобились общим анархическим настроениям. Неуправляемая толпа — вот самое верное определение для сброда, что окружал нас.
И тут я невольно задумался. А можно ли вообще донести до них важность класса лорда, если они и собственной-то важности на секторе не осознают? Да, за время правления Дмитрия Чебакова им многое пришлось пережить, но неужели они сами не понимают, что добыча ресурсов — не рабский труд, а банальная необходимость? Залог, блин, выживания здесь! Даже до Анатолича нам со временем удалось донести эту простую истину, но если на моем секторе каждый второй подданный был бы Анатоличем, то я бы, наверное, вышел в окно дырника…
— Попрошу у вас минуточку внимания! — с доброжелательной улыбкой помахал Цибульский рукой толпе, собравшейся перед нами и наперебой галдящей, ржущей и на разные лады что-то громко обсуждающей между собой. — Минуточку внимания, господа! — повторил Лёша, но его так же успешно проигнорировали. И тогда он набрал побольше воздуха в грудь. — ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ! БЫСТРО, МАТЬ ВАШУ!
Гул толпы резко стих. Воцарилось молчание. Всё-таки биполярка Цибульского — страшная сила, уже в который раз в этом убеждаюсь.
— Итак, — вновь вернул себе парень самообладание, и губы его растянулись в теплой улыбке. — Для начала, рад всех приветствовать. С вами мы уже встречались, — принялся его взгляд блуждать от человека к человеку. — С вами тоже. Как сынок поживает? Ага. И вам счастья, а главное здоровья. Для тех, кто видит меня сейчас впервые… зовут меня Цибульский Алексей Викторович, и я — глава альянса «Cerebrus», участником которого является ваш лорд. ВАШ ЛОРД, — снова повысил он голос, ткнув пальцем в плечо Влада, — Погадаев Владлен Константинович. Это на случай, если кто-то из вас забыл о том, кто является вашим лидером, наставником и самым лучшим другом в эти темные времена. А знаете, почему темные? Потому что они одинаково трудны для всех. И для вас, и для тех, кто взял за вас ответственность. Для тех, кто предоставил вам кров, пищу и воду, работу и в целом новый смысл жизни. Сейчас я здесь, стою перед вами и разжевываю всё это, потому что до меня дошли слухи, что своего наставника, лидера и самого лучшего друга тут не больно-то и жалуют. Я не буду спрашивать почему. Причины на то у каждого из вас могут быть разные, и это ваше право. Но в любом случае ваше безответственное отношение к работе сказывается не только на лорде, которого вы «отменили». Оно в первую очередь сказывается на вас самих. Каждому, попрошу заметить, КАЖДОМУ из вас отведена в Системе особая роль. Кто-то с утра до ночи добывает ресурсы, кто-то постигает тонкости науки, а кто-то становится на страже города, как только неприятель подходит к воротам. В задачи же лорда входит сохранить весь сектор. И знаете, почему бунт подданных в любом случае лишен рациональности? Потому что без правителя любой сектор обречен. И дело не только в жизни лорда как таковой. — Тут Цибульский выдержал драматическую паузу. — По истечению недели около тысячи секторов, правитель которых скатился на самое дно таблицы рейтинга, автоматически уничтожается!
Ох, как же тонко он стелет! Я даже восхитился невольно его подвешенному языку.
— … из чего следует, — с тем же рвением продолжил тот, — … что если мы не решим проблему вашего недоверия к власти в самое ближайшее время, конец для всех вас настанет один. Довольно… печальный. И этого вы хотите? Сдаться без надежды на лучшую жизнь⁈ Без надежды построить будущее, в котором каждому из вас будет отведено особое место? Стыдно должно быть, — добавил Лёша, отведя взгляд. — СТЫДНО! — вновь ткнул он пальцем в толпу, и некоторые понуро опустили головы. — А сейчас я дам слово своему заместителю, люди которого работают в радость, не покладая рук, потому что уверены в завтрашнем дне! Родионов Юрий Михайлович!
— Э-э-э… — выдавил я, когда Цибульский юркнул за мою спину, схватил меня за плечи и выдвинул вперед. — Кхм.
Десятки пар глаз уставились на меня в ожидании воодушевляющей речи, и нужно было сказать народу хоть что-нибудь. В конце концов, кашу эту я заварил, и мне же ее расхлебывать…
— Среди моих подданных люди есть разные… — начал я деловито, сложив руки за спиной и высоко вскинув подбородок. — И, разумеется, на десяток довольных всегда найдется хоть один недовольный, это… база.
— Это база, — понимающе закивал Цибульский.