4. Грядущее явление антихриста. Слово «антихристос» есть только в посланиях Иоанна, а именно в 1 Ин. 2:18, 22; 4:3; 2 Ин. 7. Что касается слова в формальном смысле, оно может описывать либо того, кто занимает место Христа, — тогда «анти» означает ‘вместо’, либо того, кто, принимая вид Христа, противостоит Ему, — тогда «анти» употребляется в смысле ‘против’. Последнее больше согласуется с контекстом, в котором встречается это слово. Из того факта, что Иоанн использует в 1 Ин. 2:18 единственное число без артикля, очевидно, что слово «антихрист» уже использовалось как термин с узким смыслом. Неясно, имел ли в виду Иоанн, употребляя единственное число, одного главного Антихриста, предвестниками или предшественниками которого были другие им упоминаемые антихристы, или просто хотел персонифицировать принцип, воплощенный в нескольких антихристах, принцип зла, препятствующего Царству Божьему. Антихрист явно представляет определенный принцип (1 Ин. 4:3). Если мы будем помнить это, мы также поймем, что, хотя Иоанн первым использовал слово «антихрист», принцип или дух, на который оно указывает, ясно упоминается в более ранних документах. В Писании мы видим не только развитие представлений о Христе, но также расширения откровения об Антихристе. Он описывается по-разному, но все более определенно по мере развития Божьего откровения.
В книгах большинства ветхозаветных пророков мы видим, что в языческих народах действует некая злая сила, заставляющая проявлять враждебность к Израилю, за что Бог судит их. В пророчестве Даниила мы находим нечто более конкретное. Многие черты человека греха из Второго послания фессалоникийцам заимствованы из данного пророчества. Даниил видит воплощение нечестивого, безбожного принципа в «небольшом роге» (Дан. 7:8, 23–26) и описывает это очень ясно в Дан. 11:35 и далее. Здесь присутствует даже описание личности, хотя полностью не ясно, имеет ли пророк в виду какого-то конкретного царя, например Антиоха Епифана, как прообраз Антихриста. Пришествие Христа вызывает этот принцип к жизни в его антихристианской форме, и Иисус представляет его воплощенным в разных личностях. Он говорит о «псевдопрофетай» (греч. ‘лжепророки’) и «псевдохристой» (греч. ‘лжехристы’), которые восстают против Него и Его Царства (Мтф. 7:15; 24:5, 24; Мр. 13:21–22; Лк. 17:23). Чтобы исправить ошибочный взгляд фессалоникийцев, Павел обращает внимание на тот факт, что день Христов не может прийти, «доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели». Он говорит, что этот человек греха есть «противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2:3–4). Это описание, конечно же, напоминает нам Дан. 11:36 и далее и явно указывает на Антихриста. Нет веских оснований сомневаться, что человек греха, о котором говорит Павел, и Антихрист, упоминаемый Иоанном, — это одно и то же лицо. Апостол видит, что «тайна беззакония уже в действии», но заверяет своих читателей, что человек греха не может быть явлен, «пока не будет взят от среды удерживающий теперь». Когда это препятствие, каким бы оно ни было (есть разные толкования), будет устранено, «откроется беззаконник… которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными» (2 Фес. 2:8–9). В этой главе везде предполагается конкретная личность. В книге Откровения антихристианский принцип, или сила, видится в двух зверях, выходящих из моря и из земли (Откр. 13). Обычно считается, что первый зверь — это правительства, политические силы или какая-то мировая империя; второй (здесь единодушия меньше) — это лжерелигия, лжепророчества и лженаука (особенно первые два). Этого противника, или противостоящий принцип, Иоанн в своих посланиях называет «Антихристом».