Что-то не сходится. Опять.
— Ты не знаешь, что такое консерва? — спросил я, забирая у Раты банку обратно.
Она растерянно сложила ладошки в кулачки и обратно — «нет», стало быть.
— А ты убивала кого-то из существ Основания тут? В этом мире?
— Ага. — Рата шмыгнула носом. — Двое зараженных забрело. Пришлось убить.
Я машинально отметил, что уже привык к тому, что у нее постоянно часть букв в словах заменяется на неизвестные звука, и уже на автомате восполняю их собственным воображением, превращая речь кошкодевочки во вполне понятную и осмысленную, и продолжил задавать вопросы:
— И что, с них ничего не выпадало?
— Коробки выпадали. — тихо ответила Рата. — Только я уже съела то, что в них было.
— И вот такого в них не было? — я снова повертел консервой перед носом кошкодевочки.
— Нет. — она снова «хлопнула» ладошками.
— А что было?
— Ну… Мясо. Сушеное, вяленое.
Овощи немного, фруктов чуть-чуть. Молоко, вода… Ну обычная еда!
— А вот то, что ты третье сказала… Это что?
* * *
?
Я и со второго раза не понял, что она сказала, какая-то смесь шипения и кваканья, которую мой нежданно-негаданно появившийся в голове переводчик даже в язык Основания не превратил.
Я кивнул, запоздало вспомнил, что она не понимает этот жест, и хлопнул в ладоши.
— Ну это мясо… — охотно пояснила Рата, которая, кажется, уже и успела забыть о том, что совсем недавно боялась меня. — Приготовленное так… Его в листья
заворачивают, а потом зажимают между двумя камнями, перематывая веревками, и закапывают в землю на два дня.
Я представил себе в голове все перечисленные Ратой блюда и пришел к логичному, но от того не менее неутешительному выводу — несмотря на то, что она несомненно являлась разумным существом, способным в том числе к разговору, она принадлежала к биологическому виду, который по уровню развития соответствовал каким-нибудь нашим пигмеям, что до сих пор ходили на бегемотов с луками и копьями, мясо сушили на солнце, а пролетающим над головой редким самолетам и вертолетам молились, как посланцам богов и даже пытались подражать им, строя макеты летательных аппаратов из глины и дерева в надежде тем самым обратить на себя внимание небожителей.
Хотя, если продолжать эту аналогию, можно предположить, что кроме таких, как Рата, «диких», на ее планете существовало и более цивилизованное и развитое общество, по аналогии с нашей планетой. Но, как я и думал, цивилизованных и оттого более заметных, агрессивных и опасных субъекты Основания уничтожили в первую очередь, а аборигенами занялись уже после. И получилось, что среди и так не самых достойных и представительных вида в живых осталась одна только воровка Рата, которая спряталась удачнее прочих.
Но это все только при условии, что она мне не врет и не пытается запудрить мозги четкой отработанной легендой. От системы можно ждать всего, чего угодно, в том числе и попытки закинуть в наш стан шпиона-диверсанта под видом милой ушастой кошкодевочки с хвостом. Хотя, как раз хвоста у нее и не видать.
С другой стороны, Рата до сих пор остается единственным субъектом Основания, с которым я смог установить какой-то контакт. И независимо от того, специально она это делает, или просто плывет по течению, импровизируя, как и я — я могу добиться от нее какой-то информации. Или по крайней мере попробовать добиться. А для этого надо наладить контакт.
Поэтому я повернул банку тушенки торцом к Рате и показал на кольцо:
— Смотри, фокус.
Она с детским любопытством уставилась на банку, даже уши подняла, до того прижатые к голове и почти что незаметные. Совсем как домашняя кошка, честное слово.
Я отогнул кольцо, потянул за него, и банка чпокнула, открываясь. Рата вздрогнула от неожиданности, дернула ушами и внимательно принюхалась, подавшись вперед:
— Ой… А чем это таким пахнет?
— Нравится? — я улыбнулся было, но опять вспомнил про ее неприятие этого мимического жеста, и вовремя остановился с перекошенной рожей. — Держи.