Глава 8
Город Ангелов
Туман летел клочьями, но полоса Васьково вполне себе видна, хотя и темновата. Наверное, влажная.
Маневрирую, так чтобы ВПП была для меня сориентировано «по прямой» и инерция двигала бы меня по ней, плавно снижаюсь и постепенно сбрасываю скорость, понижая нагрузку на двигатель.
Одновременно три процесса, снижение нагрузки на двигатель, понижение высоты, и удержание направления при порывах бокового ветра (чтоб не улететь к хренам с полосы в травку), причем слишком быстро снижать тягу нельзя, иначе машина просто упадёт, рухнет — очень сложно. И все мои «выученные навыки», не сказать, чтобы вообще ничего не строили, но полной уверенности не давали, я покрывался потом и бесконечно восхищался мастерством пилотов, которые «умели и могли».
Шасси, твою мать, шасси!
Дрожащей рукой жму, выпускаю шасси. Голова пульсирует в такт сердцу. С замиранием жду чтобы зажегся индикатор. Есть… на жопе шерсть!
Выживу — поставлю пилотам памятник из чугуна в столице своего царства.
Сбрасываю, сбрасываю, полоса подо мной стремительно движется. Дышу часто-часто. Осторожно, по миллиметру уменьшаю нагрузку на двигатель, одновременно стараясь удерживать равновесие, причём на малой тяге аэродинамика у «летающей трубы» не сказать, чтобы как у метко пущенного кирпича, но… трудно это, трудно.
Ниже, ниже, скорость меньше двухсот, полоса летит лентой, легонько двигаю штурвал вниз и, как бы я не готовился к этому моменту, с резким взвизгом покрышек происходит касание.
Чтобы не подпрыгнуть, то есть дабы касание не отпружинило технику обратно вверх, прижимаю штурвал вперёд, на «вниз», машину чуть-чуть ведён юзом, резко сбрасываю нагрузку на двигатель и выпускаю воздушные щитки-тормоза, меня несёт, несёт, катит вперёд. На земле машина на слушается руля, а полоса уже, мать его, кончается.
Разозлившись, я использовал имеющийся у меня козырь, фокус.
Блинк, перемещаюсь на край ВПП, достаю карту и втягиваю в него «Миг-17 Великого Техногоблина»(когда он перестанет такие названия задавать?) буквально в процессе его стремительного движения к местным колючим кустам.
Хуф.
Накрапывает мелкий дождик, свежо.
Руки дрожат, вытираю лицо шершавой ладонью.
Дав себе несколько секунд на отдых, осматриваюсь и вижу среди мрачноватого пейзажа старое, по ощущениям, возведённое ещё при Сталине — здание аэропорта.
Прежде чем бегать по окрестностям, накинул невидимость, достал бинокль, посмотрел, что мы имеет?
Пейзаж северный, дымка от висящей в воздухе мороси, ветра почти нет, низенькие деревья или даже кусты, целые заросли, какие-то руины, то есть разрушенные временем строения, технические, крытые плитами пути, гордо стоящие остовы вертолётов, маячит группа зданий, в том числе аэропорта.
Переместившись чуть в направлении основного комплекса зданий, присел на одном из зачем-то разукомплектованных корпусов крупного вертолёта. Странно всё это. Людей на виду нет, зябко, уныло, тоскливо. Внутри здания поиск живых показывает мне два десятка существ, скорее всего — людей.
Но дальше ещё страннее — часть окон основного терминала выбиты и наспех забаррикадированы чем попало, у основных проходов брошена (а может, и специально выставлены) машины, причем какие попало. Снаружи, по крайней мере, на первый взгляд, никого нет. От кого они тогда спрятались? Не думаю, что люди внутри заперлись от нехером заняться, причины у них есть и вполне себе веские.
Ладно, что там думать.
Серией блинков перемещаюсь в центральный зал аэропорта, где несмотря на чистенький нордический ремонт, царит запустение, сырость и пустота.
Поскольку тут никого нет, скидываю с себя невидимость, и, присвистывая от наполняющего меня хорошего настроения и состояния — вообще-то я почти что посадил самолёт, второй полёт в моей жизни в статусе пилота, и почти идеальная посадка: иду в направлении двери с табличкой «охрана», рывком открываю и тут же совершаю блинк.
В кабинете было шестеро, двое из них спали, вздрагивая во сне, остальные занимались кто чем, в том числе один из них напряжённо всматривался в мониторы, половина из которых ничего не показывали, выдавая «нет сигнала».
Когда я появился, они все, в том числе те, кто только что спали, повернулись к двери, причем не просто повернулись, но и направили оружие.