Орк держал серьёзное лицо, но непроизвольно сглотнул.
— Я не требую, царь, но прошу… Прошу добавить… хотя бы ещё столько же монет.
Хмыкнув, я извлёк на стол из инвентаря ещё двадцать пять золотых монет, и орк их взял.
Хозяин заведения отследил передачу денег и кивнул, когда орк их взял, после чего спросил его елейным голосом.
— Господин торговец не имеет обиды или претензий к этому господину?
Орк с шумом встал, фыркнул и пробурчал что желает всем присутствующим гореть в местном аналоге ада, но от любых претензий и правда, отказывается, после чего благоразумно свалил из здания, напоследок хлопнув дверью.
После того как он вышел, я вернулся ко всё ещё напряженным гоблинам.
— Уважаемый хозяин заведения, вот вам сто золотых монет, чтобы полностью снять неприятный осадок от вида этих трупов, и чтобы вы вспоминали царя Кощея только хорошим словом.
Я взял со стола большое металлическое блюдо из-под хлеба, вытряхнул крошки и извлёк в него из инвентаря сто золотых драконьих монет и передал их остолбеневшему от такой сумму — хозяину.
Ещё мой поступок явно показывал что деньги для меня не главное.
— Как же зовут вас, добрый господин?
— Царь Кощей Бессмертный.
— Я назову в честь вас следующего сына. Приезжайте после сезона дождей, и я полностью перестрою постоялый двор, он станет самым красивым в городе, а в центре зала повесят ваш портрет.
«Хрена себе», — подумал я и потрогал свою голую как колено голову. После возрождения всё ещё оставался лысым, значит, если гоблин не врёт с три короба, то меня запечатлеют в лысом виде.
…
Несмотря на то, что из-за смерти какого-то там чересчур самоуверенного маркиза система наградила меня расовой ненавистью со стороны гоблинов, которая, кстати, не действовала на Джима (видимо с точки зрения системы он не был полноценным гоблином), а представители их расы смотрели на меня с нескрываемой тревогой и интуитивной ненавистью, что-то сказать мне в глаза никто не посмел.
Применять оборотный облик я уже не стал.
В свои права вошла ночь, за этот вечер мы поели, подрались, обидели торговца — то есть в полной мере выполнили программу развлечений на день, пришла пора и ложится спать.
Нас отвели в самые крутые покои — светлые и чистые со светлыми занавесочками комнаты. Во время расселения я дал монету заведующему этим процессом гоблину и нас поселили отдельно, по формуле я — одна штука, в одной комнате, которая запиралась и шайка гоблинов — Джим с его низкорослыми бабами, в другой.
Спал я тревожно, встал до рассвета с утренними сумерками, для начала накинул невидимость и при помощи блинка покинул постоялый двор, чтобы произвести разведку.
Городишко, размером с тысячу дворов, почти все высотой один или два этажа — жил своей жизнью. Городские ворота, а было их целых три — ещё заперты. Горожане, в основном гоблинского вида, спешили по своим гоблинским делам, в центре города располагалась не мэрия, а здоровенный круглый рынок, который просыпался и начинал работу раньше всех.
Как путанно объяснил мне Джим, в том числе пообщавшись с местными, государство, в котором мы находились, Хазур или Хазурский каганат — недавно подверглось нападению со стороны каганата Тунн и Монорской торговой конфедерации.
Несмотря на начавшуюся войну местный люд был спокоен, в первую очередь потому, что оба военных врага находились на Востоке, а тракт, который вёл к Бредгиррийским горам и дальше в лесные и озёрные княжества Воргских Братьев, был в западной части страны. То есть «война» действительно происходила, был осажен один из приграничных городов, происходили стычки, сожжены несколько крепостей, но все этим события были физически далеко.
Что касается географии, оказывающей влияние и на войну, и на мирную жизнь, с севера Хазур граничил с поморскими вольными городами, сохранявшими в этой войне нейтралитет, а с юга была Великая Пустошь, которая стала таковой, после катаклизмов прихода системы, случившегося уже четыреста шестьдесят лет назад, то есть по местным меркам — бесконечно давно.
В Великой пустоши вообще практически не было обитателей, и она была, по сути — пустыней с той неприятной особенностью что оттуда, хотя и редко, выходили по пять-десять обессиленных умертвий, что непрозрачно намекало, что живым в Великой Пустоши не рады.
Война для местных жителей было очень распространённым явлением. Большинство жителей не были инициированы как игроки или юниты, а для военно-дворянской элиты, состоящей как раз-таки из игроков, войны была единственным легальным способом прокачки, получения опыта и продвижения в развитии личного статуса.