Можно сказать, что и в чуткости к человеческому слову, и вложенным в него смыслам Сатир предвосхитила все последующее развитие системной терапии, постулируемые постмодернизмом могущество и многогранность «империи языка», создающей наши реальности. Внимание к вербальным особенностям, формирующим и выражающим картину мира клиента, и к заложенным в них возможностям ее изменения и развития выражено в известной работе с «Я-позицией», в особой поддержке клиентов на выбранном пути прямой и ответственной коммуникации.
Гуманистическая традиция в позиции терапевта в рамках школы Сатир проявляется в создании атмосферы доверия и безопасности, помогающей – вместе с другими приемами – раскрыть ресурсы человека, стимулирующие к личностному росту, в бережном обучении общению более полезным и удовлетворяющим способом. Приемы Сатир основаны на уважении к людям, представлении об их врожденной способности к самореализации и потребности в самоуважении: это – и допущение позитивного намерения в случае самых разных форм поведения, разделение намерения и поведения, отсутствие обвинений (деструктивное поведение возникает, если нет возможности научиться конструктивному), позиция равенства в отношениях с людьми и многое другое. В самом подходе к семье как к системе, переживающей трудные моменты в ходе жизненного цикла, но сохраняющей ресурсы и способности к изменению, – проявление уважения и признания ценности человека.
Синтез системного и гуманистического, стремление к объединению этих идей, живущее и в собственных книгах Сатир, и в литературе по системной терапии, где ее коллеги и современники еще и еще раз возвращаются к ее методу, может быть ключом к пониманию особого дара знаменитого мастера и инструкцией к практическому применению для впечатленных учеников.
Принимая невозможность повторения, допустимо эти общие моменты принять за «инструкцию» для следования в практических ситуациях.
Вернемся к заявленному как тема – к работе с супружеской парой.
Краткое описание случая
За психологической помощью обратилась супружеская пара: жене Л. 33 года, мужу С. 36 лет. Повод обращения – сексуальная дисфункция жены, от которой зависит продолжение брака. С. говорил о том, что в течение последнего времени не чувствует удовлетворения от сексуальной жизни, что просил жену прислушаться к его потребностям, но ничего не меняется. Медицинских проблем нет; доктор посоветовал обратиться к психологу. Л. подтверждала: да, после рождения общего ребенка сексуальное желание значительно снизилось; она переживает, но не знает, что можно сделать, хотя готова следовать рекомендациям специалиста.
Как семейный психолог терапевт предупредила, что для понимания происходящего необходимо в некоторой мере собрать представления и обо всем другом. Супруги согласились. Первая встреча была посвящена сбору информации, наблюдениям за паттернами взаимодействия, проверке первичной гипотезы. Главным оратором пытался быть С., Л. отвечала чаще односложно, и муж тут же старался объяснить, что именно хотела сказать его жена. Попытка терапевта разъяснить конструктивность общения из «Я-позиции» удавалась с трудом. В этом взаимодействии муж был своеобразным рупором, и было важно принять и его тревожную многословность, ограничивая ее в необходимых случаях, и не потерять контакт с женой, проясняя и поддерживая ее вступления в беседу. Договорились о сексуальной терапии, первое домашнее задание было направлено на тренировку чувственного фокусирования.
Было очевидно, что супруги приготовились к обсуждению непростой темы, но разговор развивался нелегко. Тревога появлялась в ответ на проясняющие вопросы, возникали защитные формулировки «да я уже все сказал», «ну, это же всем понятно». В эти моменты помогало обращение к рефреймингу, фокусировка и усиление позитивных моментов коммуникации, отражение ресурсных эпизодов.
Вторая встреча была гораздо эмоциональней. С. говорил о том, что упражнение в принципе неправильное, поскольку в подобной ситуации нельзя от человека ждать способности расслабиться и говорить о своих ощущениях. Нет таких слов! Это надувательство! Л. сказала, что опыт был странный, со словами действительно сложно и все сложнее, чем они себе представляли. Но ей упражнение показалось любопытным, и не было так неприятно. Жаль, что для С. это пытка, она бы продолжила. Он сердился, она оживилась. Как поддержка было встречено позитивное переформулирование терапевта о том, что они так отважно говорят о сексуальных сложностях (отважнее многих!), что это дает надежду на последующие удачи в экспериментировании; было подчеркнуто их творческое начало. В ходе этой встречи было больше возможности для работы с шаблонами общения, возникло большее равновесие – участвовали в обсуждении поровну. Но к завершению беседы оказалось, что продолжать выбранный способ работы они пока не готовы. Было предложено встретиться по отдельности.