— Нет у меня проще, и лучше нет, не ходить же голым?
— И-то, правда, чего это я? — Полтинник хохотнул. — Табачком небогат?
Я вздохнул, переводя взгляд вперёд. Появилась защитная стена, на первый взгляд метров шесть в высоту, из-за неё торчали наблюдательные вышки с гнёздами пулемётчиков и снайперов. Мощные ворота, способные пропустить крупнотоннажную технику, раскрыты наполовину. Перед ними гужевой транспорт, кривенькая телега с полудохлой лошадкой, несколько человек в камуфляже, общались с возничим. Расстояние не сказать, что большое, но обычным слухом никак не расслышать, подключил навык.
…– Патроны есть? Гильзы тоже пойдут!
— Да откуда? — возничий развёл руками. — Пулемётные не отдам! Самому мало.
Телега, несмотря на убогость, обладала мощным козырем — установленный на станине пулемёт, марку не разглядеть, но калибр не меньше двенадцать и пять. За ним сидел парень, на вид не больше семнадцати, должно быть, сын возничего. Оружие никак не вязалось с транспортом. И откуда они приехали? Из деревни? А как же твари?
— А что везёшь? — не отставал караульный, заглядывая в телегу.
— Так на рынок же, курей малость порезал, яйца продам…
— Дай десяток, хоть яичницу с мужиками пожарим, — продолжал наглеть караульный.
— На патроны поменяю, — нашёлся мужик.
— Да ты охренел⁈ Где ж я тебе лишних возьму?
Дальше я не слушал. Ясно, что охранники здесь те ещё вымогатели, глаз да глаз нужен. К тому же нас уже срисовали, интерес к телеге потерян, заскрипели плохо смазанные оси, транспорт закатился в посёлок.
— Ты им много не давай, Фрол наглый больно, всё готов вытрясти, не больше одного патрона, а лучше пару гильз, — прошептал Полтинник.
Я кивнул, решив не отвечать.
Также решил, что хрен они чего получат. С какой стати я должен платить за вход?
— О, Полтинник! Ты какого хрена тут делаешь? — вопросил тот самый хапуга. — А начкар знает?
Мой попутчик не смутился.
— Меня Балагур с поручением отправил, к Акулине спешу. А зачем, у него потом спросишь!
— Знаем мы эти поручения, в карты поди проигрался, к Анашке старой бежишь…
Поднялся гогот. Полтинник, не обращая на это внимания, поспешил скрыться за воротами. Внимание переключилось на меня.
— Чьих будешь? — спросил Фрол, осмотрев с ног до головы, остановился на широкополой шляпе.
Бегающие глазки, наглая, крысиная морда, видно, что приценивался.
— Своих, Максимом зовут… Скажи-ка, командир, а поесть горячего и переночевать в городе можно?
— Отчего ж нельзя, смотря чем расплачиваться будешь, а то и девчулю горячую подложат, — вновь загоготали.
Всё внимание охранников было на мне, из-за ворот выглядывали простые люди, с авоськами, забитыми нехитрой снедью, корзинками с которых торчали гогочущие головы домашней птицы. Навык подсказывал, что здесь заканчивался местный рынок.
— Ну спасибо, устал я с дороги, пойду приют поищу, — сделал шаг к воротам.
— Эй, шустрый какой! — Фрол преградил дорогу. — У нас тут свои порядки, давай представляйся полностью, откуда пришёл? Зачем? Вдруг ты зло какое задумал, мы тут поставлены, чтоб пресекать!
— Максим, с севера, путешествую я, зла не задумывал, может продам чего, может куплю, городу польза! — выдал я импровизацию и вновь шагнул, намереваясь обойти Фрола стороной.
— А ну-ка, стоять! — повысил он голос. — В кутузку хочешь? Это мы быстро организуем! Бесплатное жильё и баланда. Двойка товарищей, выдав смешки, приблизилась, оружие направлено на меня.
— Скажи, караульный, или кто ты там, почему ты задерживаешь доброго человека? Я ведь ничего плохого вам не сделал, иду мирно, товары хочу в вашем городке оставить! Или ты против? — говорил я громко, чтобы все слышали, в том числе и зеваки за воротами.
Фрол смутился, видно, что жадность воюет с благоразумием и первая, похоже, побеждает.
— Мы тут свой посёлок защищать поставлены. Так ведь Хорс? — в поисках поддержки, он посмотрел на одного из сотоварищей.
Тот с готовностью закивал.
— Давай выкладывай, всё, что спрятал! — Хорс решил понаглеть.
Выкладывать я не стал, показал наплечную кобуру. Чёрный металл пистолета их заинтересовал, глазки забегали, ручки затряслись. Третий, который не представился, потянулся вспотевшей ладошкой, пришлось пресекать.
— Руки… это мой пистолет! Я его показал, другого оружия нет! — не понравилось, скорчили недовольные гримасы, но дальше не пошли.