— Подъем, алкашики! Ваша бронь истекла. На выход.
С лязгом отворилась дверь, и нас вытолкали на мороз.
— А где моя машина? — Миша пытался продрать заспанные глаза, выдыхая перегарные облака пара.
— У клуба. А может, уже и на штрафстоянке, — согреть окоченевшие руки под мышками не представлялось возможным. Но я таки пытался.
— Слышь, Стасян, а у тебя не будет пары монет на такси? Походу, официантка мой лопатник дернула, а может, и палы (паладины). — Старший инквизитор растерянно хлопал себя по карманам.
— Стасян, я плачу, Стасян будет весело, Стасян займи бабок. Ладно, нищеброд, держи, — протянул другу помятую пятисотенную купюру.
— Ты ей подтирался, что ли? — инк брезгливо взял купюру, после чего скосил на меня глаза.
— Ну конечно же! Подтерся и носил с собой в ожидании момента, когда ты взаймы попросишь.
— Оно и видно.
Мишке нужно было ехать в другую часть города. Увы, социальная пропасть между нами разнесла наши апартаменты подальше друг от друга. Вызвали две брички. Как только подъехала первая, махнул инквизитору рукой и запрыгнул в такси, стуча зубами.
— Шеф! Печку на полную! Устрой тут долбанное лето! Держи сотку сверху.
Таксист хотел было возмутиться, но, почувствовав в руке дополнительную купюру, расплылся в улыбке и врубил печку на максимум. Окоченение потихоньку отступало. А таксист, хоть и обливался потом, за дополнительную плату готов был терпеть и не такое. Он всю дорогу травил байки, порой посматривая на меня в зеркало заднего вида.
— Короче, вез я как-то прелата. Он мне и говорит: «Сегодня с Солнцеликим беседовал, он сказал, что война скоро будет». Прикинь! Война! Бред какой-то. Мож, он и не прелат был, а ряженый какой?
— Да не, за такое срок полагается.
— Ну я хрен его знает. Тогда, мож, пошутил. Две недели прошло, а о войне ни сном ни духом. Все тихо мирно, — водила примирительно развел руками, из-за чего мы чуть не слетели с дороги, когда машина попала в колею.
— А с кем нам воевать? От других стран нас пустошь отделяет. Че там брать, кроме разломов с рогатыми? Нам их и внутри страны хватает,— история показалась интересной, решил поддержать разговор, может, еще что интересное всплывет.
— Я за что купил, за то продал. А так-то верно говоришь, у самих жопа, куда-то соваться смысла нет. Значит, насвистел прелат, получается. От трепла. А ты сам кем трудишься?
— Экзорцист, — сказанное лупануло стальным молотом по затылку водиле.
— Хе-хе. Я это, прошу прощения, про прелата просто шутка была. Я ж не клевещу, нет. Я так, сдуру пошутил, — пресмыкаясь, начал оправдываться он.
— Забей. Мне на тебя стучать нет никакого смысла. Ты же не демонов в такси призываешь. А выявлять инакомыслящих не моя работа.
— И то верно. Премного благодарен. А то сам понимаешь, сейчас времена такие. Ляпнул что-то, и привет.
Дальше ехали в тишине, я даже задремал. Таксист услужливо разбудил, когда мы были на месте. Небольшой охраняемый поселок на сто домов. Обнесен забором, то ли чтобы защитить нас, то ли чтобы защитить город от нас. Дома скромные, на въезде будка с охранницей.
Баба Клава. Ох и тварина... Я бы с радостью дал инквизиторам ее утилизировать. Старуха с седыми волосами демонстративно делала вид, что меня не существует, до тех пор пока я не заговорил.
— Доброго утра, Баб Клав. Открой шлагбаум. Проедем.
— Ишь ты, открой ему. Мне че, делать больше нечего? Всякой пьяни шлагбаумы открывать? — деловито бабка тряхнула газетой, спрятавшись от моего взгляда.
— Думаю, нечего. Ты вон сидела кроссворд ковыряла. Давай, открывай, пока Санычу не позвонил, — угроза сработала. Бабка частенько доставала всех жильцов своими закидонами, но из-за того, что ее услуги стоили Санычу сущие гроши, он ее терпел.
— Стукачок. Санычу позвоню, Санычу. Гоняете бабку старую, никакого уважения,— переваливаясь с ноги на ногу, словно утка, бабка неторопливо пошла к шлагбауму. За зарплатой она ходит намного бодрее.
— Уважение, оно либо взаимное, либо его нет. Ты как-то не особо уважаешь окружающих. Вот мир и поворачивается к тебе жопой.
— Тю-ю-ю! А за шо вас уважать? — бухтя, старуха открыла шлагбаум, пропуская нас внутрь.
— Хотя бы за то, что мы платим тебе зарплату. Можно сказать, ты живешь за наш счет. — Я закрыл окно и с радостью наблюдал, как возмущенная бабка бухтит что-то с той стороны снегопада. Через пару минут таксист высадил меня у порога дома.
Вера до вечера в маркетинговом агентстве, а мне на работу только в следующие сутки. Немного отосплюсь. Мы жили в одноэтажном доме, по сути, состоящем из кухни, спальни, гостиной, небольшого подвала и ванной комнаты. Это было шикарное жилье для меня, но Верка его не очень котировала. Хотела дом поприличнее. А мне после приюта этот казался особняком.