Еще в 1611 г. друг Галилея, высокообразованный патер Сарпи понимал, что успех Галилея в Риме — признание иезуитами истинности его телескопических открытий — является иллюзорным, так как эти открытия блестяще подтверждают учение Коперника и наносят тяжелый удар церковному авторитету. Сарпи писал: «Я предвижу, что спор вокруг физики и астрономии сведен будет на почву богословия и что, к великому моему огорчению, Галилей вынужден будет отказаться от своего мнения во избежание — обвинения в ереси и отлучения от церкви. Нет сомнения, что придет время, когда люди науки, более просвещенные, будут оплакивать несчастную судьбу Галилея и несправедливость, учиненную против великого человека, но он должен будет все терпеть и не посмеет жаловаться открыто».
Фиг. 44. Титульный лист книги «Звездный вестник».
Действительно, многочисленные противники Галилея, видя, что все попытки иезуитов по — своему истолковать телескопические открытия были весьма убедительно опровергнуты Галилеем, прибегли к другому способу борьбы с ним. Они решили поставить научные вопросы на теологическую почву и принялись возбуждать против него церковные власти. Стараясь вовлечь Галилея в весьма щекотливый богословский спор, они все свои нападки обратили в одну сторону, а именно, на признание Галилеем учения Коперника. Доказывая, что это учение резко противоречит всему религиозному мировоззрению и что защита этого учения Галилеем чрезвычайно опасна для католической церкви, они добились того, что вопрос об учении Коперника был поставлен папой Павлом V на обсуждение «бо- гословов — цензоров» священной инквизиции. В результате Галилею под угрозой ареста было приказано отказаться от своих коперниковских воззрений, а 5 марта 1616 г. инквизицией были запрещены, как пагубные для христианского вероучения, все сочинения, высказавшиеся в пользу гелиоцентрической системы мира. Между тем в это время система Коперника, в которой были еще некоторые недочеты, уже была возведена Кеплером на высоту вполне обоснованного астрономического учения!
Несмотря на церковное запрещение гелиоцентрического учения, Галилей решился на довольно смелый шаг: он написал большое сочинение под названием «Диалог о двух важнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой». Это сочинение было задумано еще в 1610 г. и являлось мастерской сводкой и сопоставлением всех тогдашних доказательств в пользу новой системы мира. Эта блестящая защита учения Коперника отличалась поразительной ясностью и популярностью. Она была написана в форме оживленной беседы на прекрасном итальянском языке и, подобно книгам Бруно, предназначалась для самой широкой публики, интересовавшейся научно — философскими вопросами.
В этом сочинении Галилей вывел трех собеседников: Сальвиати — ревностного сторонника новых воззрений, Симпличио — безусловного поклонника старых взглядов, и Сагредо — жаждущего просветиться нейтрального ученого, играющего роль арбитра, но явно склоняющегося на сторону нового учения о мире. Форму диалога Галилей избрал отчасти из литературных соображений, а еще больше потому, что она давала возможность обойти церковное за — прещение и защищать коперникову систему мира устами вымышленных лиц, как бы не высказывая собственного мнения. Этой уловкой Галилею удалось получить разрешение цензуры на издание книги и выпустить- ее в начале 1632 г. в свет. Но всякий догадливый читатель мог понять, что взгляды Сальвиати, изложенные поразительно ясно и убедительно, выражают точку зрения самого автора.
Касаясь вопроса о суточном движении небосвода, Галилей говорит: «С первого взгляда кажется, что движение это могло быть объяснено столь же движением самой Земли, сколько движением всего остального мира, исключая Земли, — явления будут казаться одинаковыми при общих допущениях». Но Галилей не ограничился этим указанием и доказывал, что для разумного объяснения всех тонкостей наблюдаемых явлений необходимо считать Землю движущимся телом. Галилей обратил внимание на следующее обстоятельство: «Если примем в соображение хотя бы гигантские размеры звездной сферы по сравнению с ничтожной величиной земного шара, содержащегося в этой сфере миллионы раз, и пожелаем представить себе, как велика должна быть скорость движения, при которой в течение суток совершается этот полный оборот вселенной, то мне непонятно, как может кто‑либо считать более разумным и правдоподобным допущение, будто вращается небесная сфера, а Земля остается неподвижною… К тому же допущение вращения небесного свода связано с тем осложнением, что приходится допустить, что движение это противоположно собственным, весьма медленным движениям всех планет с запада на восток; наоборот, при допущении движения Земли вокруг своей оси отпадает необходимость принимать подобное противоречие». Поэтому Галилей сравнивает противника суточного вращения Земли с человеком, который, «став на купол для обозрения окрестностей, требует, чтобы вокруг него вращали всю страну, дабы не трудиться ему поворачивать голову». Невероятность вращения небесного свода Галилей видел также в том обстоятельстве, что чем больше сфера вращения, тем больше времени нужно для ее оборота. Действительно, самая далекая из известных тогда планет, Сатурн, совершает свое обращение в 30 лет, Юпитер описывает свою орбиту в 12 лет, Марс — в 2 года, а ближайшее к нам светило, Луна, — в течение одного месяца. То же самое Галилей нашел в системе Юпитера: время обращения самого близкого к планете спутника равно 42 часам, следующего за ним — З,5 дням, третьего спутника — 7 дням, и, наконец, самого отдаленного спутника— 16 дням.