— Конечно, неправду, — отрезал Толька. — Я вот ни во что такое не верю — в приметы разные, в предсказания… Все это чепуха.
— Ясно, чепуха! — поддержал Сережка.
Гусь молчал.
В полночь за стенкой шалаша забеспокоился Кайзер. Он всегда предпочитал оставаться на воле и ложился непременно у той стенки, у которой лежал Гусь.
— А вдруг сюда придет та волчица? — шепотом сказал Толька.
— Не придет. Раз у нее логово разорили, она далеко ушла и сюда не вернется.
Кайзер опять пошевелился. Было слышно, как он встал и, сопя, потянул носом воздух. Потом прошуршала трава и, будто переломили спичку, хрустнул сучок.
— Слышал? — шепнул Сережка.
— Тихо! — предупредил Гусь и сел, чтобы лучше слышать, куда пошел Кайзер.
Через несколько минут на реке раздался сильный всплеск, потом еще и еще раз.
— Это Кайзер? — спросил Толька.
— Нет, он навряд ли в воду полезет, — ответил Гусь.
— А кто же тогда?
— Почем я знаю! Пошли на реку!
Ребята выскользнули из шалаша и осторожно двинулись к реке, где все еще раздавались всплески.
— Да это же у сетки! — догадался Гусь. — Бежим!
Кол, к которому была привязана сеть, раскачивался и вздрагивал, а на середине реки плескалась крупная рыба. Ощетинившийся Кайзер стоял у самой воды в напряженной позе и неотрывно смотрел туда, где расходились широкие круги. Гусь отвязал плот, все трое вскочили на него и отчалили от берега.
Поплавки сетки были утоплены, а в том месте, где попала рыба, вода бурлила от мощных ударов хвоста.
Гусь погрузил руку в воду почти до плеча, нащупал верхнюю тетиву сети, не без труда приподнял ее и начал перебираться руками от поплавка к поплавку. Он хорошо ощущал упругие рывки сильной рыбы, которая вот-вот должна была показаться на поверхности.
— Теперь-то не уйдешь! Теперь-то наша будешь! — цедил сквозь зубы Гусь.
Тут раздался истошный визг, и Толька, в чем был, сиганул в воду. Плот качнуло, сеть рвануло куда-то вниз, и Гусь, потерявший равновесие, тоже оказался в воде. Фыркая и ругаясь, он рванулся было к берегу, но услышал плаксивый крик Сережки, опомнился и завертелся на месте, отыскивая глазами Тольку.
В нескольких метрах от себя Гусь увидел взметнувшуюся над водой Толькину руку, которая тотчас снова ушла под воду, и ему сделалось жутко.
— Плот! Гони сюда плот!.. — крикнул Гусь Сережке, а сам поспешил на помощь Тольке: он понял, что Аксенов запутался в сетке.
Улучив момент, Гусь схватил Толькину руку и что было сил рванулся к берегу. Но в тот же миг кто-то сильно потащил Тольку в глубину. Холодея от ужаса, Гусь отчаянно заработал ногами. Под водой что-то оборвалось, и скоро на поверхности показалась Толькина голова.
А плот все относило и относило течением.
— Ну, ты, шевелись там! — крикнул Гусь Сережке, который все еще маячил на плоту посредине реки.
…Когда-то в школе рассказывали, что утопающим надо немедленно делать искусственное дыхание. Но как делать, Гусь не знал. Он просто перевернул Тольку вниз головой и стал трясти.
— Ты только попробуй помереть, только попробуй!.. — хрипел Гусь, по-своему возвращая к жизни утопленника.
Он тряс Тольку до тех пор, пока тот не застонал.
— Ну вот, — облегченно вздохнул Гусь. — Так-то лучше…
Он опустил товарища на землю и снова вспомнил о Сережке:
— Сдох ты там, что ли?!
— Я плыву, — кротко отозвался Сережка. — Ведь течение…
— К берегу чаль! Чего посередине тащишься?..
Ребята стояли вокруг костра и сушили одежду. Комары тучами вились вокруг их голых тел, и Гусь, чтобы больше было дыму, то и дело подбрасывал в огонь зеленые ветки.
Тольку все еще била лихорадка, и он не мог связать и трех слов.
— Щука… Мох на голове… — вот единственное, что он пока сказал.
А Сережка рассказывал:
— Ты как сетку-то стал поднимать, щука-то и полезла кверху. Огромадная! И правда на голове у нее мох, тина такая. Толька увидел да как заорет — и в воду!.. Потом, гляжу, и ты нырнул. Шест куда-то подевался, и меня понесло…
— С вами лягушек ловить, а не рыбу! — ворчал Гусь. — Ладно, пуговица у пиджака оторвалась, а то бы сидели в сетке с этой щукой…
— Слу-ушай… — прошептал Сережка, округлив глаза. — А ведь старик-то, который на Пайтове… Выходит, он прав? Только ты рассказал нам — и сразу вот такое приключилось…
— Чего приключилось? Сами сгузали, а теперь — «приключилось»!.. А вот мох на голове у щуки был — это правда. Я сам видел. Думал, показалось. Но всем-то троим не могло показаться…
— Может, она и сейчас еще в сетке?