На рассвете Никифоров принял срочную зашифрованную телефонограмму из штаба истребительного батальона, в которой сообщалось, что в районе болот между Шухтой и Сухогорьем противником сброшен десант. Штаб приказывал привести группу в боевую готовность и укрепить посты. Предполагалось, что целью десанта являются диверсии в тылу.
И вот уже в сельсовете под видом заседания сельского актива собралась вся группа Никифорова. Не хватало только Мити, посланного за Василием Тихомировым.
— Будем ждать или начнем? — спросил Никифоров. Он сидел за столом, сцепив большие красные руки с коричневыми от табака пальцами.
— Да, поди, начинать надо, — за всех ответил Федор Савельевич.
Никифоров свернул длинную толстую цигарку, закурил, выпустив из ноздрей две струи синего дыма, прокашлялся.
— Дело такое. Где-то в районе Мярг-со сброшен десант диверсантов. Нам предложено укрепить посты. Расположение постов вы знаете. Силы наши все тут. Давайте решать.
Леваков, секретарь территориальной партийной организации, сухонький мужичок с живым, гладко бритым лицом, близоруко сощурился и, подумав с минуту, сказал:
— Десант одним отрядом держаться не станет. На звенья разобьется. Такая уж диверсантская тактика. Поэтому я предлагаю создать свои микрогруппы, человека по три, и направить их, кроме постов, на мельницу — охранять мост на большой дороге, — на центральную ферму, ну и к хлебным складам. Таким образом мы возьмем под свой контроль наши опорные пункты и основные объекты, на которые может быть направлена диверсия.
Федор Савельевич крякнул.
— План хороший, — сказал он, — только за болотом десант делиться не станет. Он весь через болото ходить будет, а потом делиться будет. Ихний ероплан над болотом не зря летал. Путь смотрел, куда ходить. А путь из-за болота один: на Нена-мяги..
— Но мы не знаем точно, где именно сброшен десант! — заметил Никифоров.
— А што знать? Ежели бы на этой стороне болота, наши посты услышали бы; ежели к западу, там серковские посты дежурят, к востоку — армейские дозоры до самой Мальменьги. По-моему, за Мярг-со самое пустое место — хорошее для десанту место. Оттуда их ждать надо. И всем нам на Нена-мяги ходить надо…
Дверь распахнулась, на пороге показались Митя и Ленька.
Все поняли, что на третьем посту уже что-то случилось.
Под напряженными взглядами полутора десятка людей Ленька, вытянувшись перед Никифоровым, обстоятельно докладывал о ночном происшествии.
Когда он кончил, с минуту стояла гнетущая тишина. Потом мужики стали передавать друг другу свернутую гармошкой газету, тихо отрывали от нее по листочку, и было слышно, как крупчато шуршала о бумагу махорка.
Никифоров, только что раздавивший свой окурок в жестяной банке, тоже крутил цигарку. Густые седеющие брови его были сдвинуты.
— Ты ничего не прибавил? Ничего не перепутал? — спросил он наконец у Леньки. — Ты хорошо видел, что этот человек поднял винтовку с земли и разрядил ее?
— Все это я видел.
— Н-даа… Этто новость. Это такая новость!..
— Тут всякое можно думать, — подал голос Леваков. — Не попросить ли помощи у солдат?
— Я тоже об этом подумал, — быстро сказал Никифоров. — Предполагать, конечно, можно что угодно. Но не будем гадать… Третий пост я беру на себя. Надеюсь, из Мальменьги подкинут помощь. Ребята остаются со мной. Связными. Штаб — в Коровьей пустоши, у Федора Савельевича. Остальные — по семь человек — на первый и второй пост. На мелкие группы дробиться не будем, рискованно: вдруг Мальменьга не сможет помочь? Старшие: на первом посту Леваков, на втором Зорин. Сорвется с Мальменьгой — пришлю связных, и тогда все сосредоточимся на третьем посту. Если связные не придут, останетесь на местах до шести утра. Пароль — «ребой». Вопросы есть?.. Нет? Тогда все.. Леваков и Зорин! Распределите людей и приступайте к выполнению задания.
…Через четверть часа можно было видеть, как на дорогу из села Куйв-мяги на гнедой лошади вылетел всадник. Низко склонившись в седле, он карьером понесся в сторону Мальменьги. Это был Митя Кириков.
Никифоров сам решил сходить на третий пост, чтобы встретиться с Кривым один на один. Федор Савельевич одобрил это намерение, а Ленька испугался: «Если Кривой предатель, он может убить командира, или сам Никифоров как-нибудь проговорится, и тогда Кривой поймет, что предательство его раскрыто».
Но свои сомнения Ленька не решился высказать вслух. Лишь в последний момент, когда уже в Коровьей пустоши у дома Кириковых Никифоров остановился и сказал: «Ну, я пошел!», Ленька не выдержал: