Немного успокоив Ситара, Камал медленно подошел к зверю и опустился на корточки, настороженно поглядывая то на мать, то на котенка, прикидывая, удастся ли помочь. Когда Камал наклонился над животным, кошка вдруг рыкнула, рванулась вперед и ударила его лапой, чуть оцарапав плечо, а потом вновь отступила, прижимая уши к голове и тихо ворча.
Ситар выпустил Верного и зажал себе рот ладонью, обрывая крик, но кошка уже успокоилась и вроде бы больше не угрожала Камалу. Щенок больше в бой не кидался, хотя тихо порыкивал под неодобрительным взглядом матери. А вот Ситару было намного сложнее удержаться. Он уже и не рад был, что пожалел зверя, из-за него пострадал, а мог и погибнуть Камал.
Сам иша прекрасно понял, что кошка не думала нападать, она просто предупредила его: вздумаешь навредить — погибнешь. В последнем Камал сомневался: все же он не настолько слаб и беспомощен, да и царапина была крошечная, вздумай кошка его действительно ударить когтями, тут все уже было бы залито его кровью, а так… Заживет через несколько часов и следа не останется.
Увидев, что один из камней неплотно прилегает к скале, Камал вставил в расщелину один конец посоха, молясь создателям, чтобы оружие выдержало, и налег на другой, изо всех сил стараясь сдвинуть камень с места. Когда руки заныли от напряжения, а в груди перестало хватать воздуха, камень все же проиграл сражение. Он сдвинулся ненамного, всего на палец, но этого хватило, чтобы кот, дернувшись в очередной раз, освободился. Жалобно поскуливая и припадая на обе лапы, он подобрался поближе к кошке, принявшейся тут же его вылизывать, ласково урча, но на спасителя его поглядывая не менее насторожено. Камал между тем начал осторожно и медленно отходить, не поворачиваясь к животным спиной. Оказавшись рядом с Ситаром, он кивнул тому, прося идти вперед, и сам встал за его спиной, прикрывая отступление.
От волнения Ситар тяжело дышал, поминутно облизывая пересохшие губы. Пить захотелось еще больше, так что стоило им отойти подальше, он остановился, привалившись к скале.
— Камал, а у тебя воды нет? Пить очень хочется.
— Конечно, есть. Сейчас вернемся туда, где мы встретились, там мои вещи остались и бурдюк с водой. Пошли.
Напившись, Ситар присел на камень рядом с Камалом. Горы, горы, горы. Насколько хватало глаз, вокруг были только горы.
— Тебе здесь нравится? — Ситар повел рукой, показывая вокруг.
— Да. Я прожил в этих горах всю жизнь и не представляю себе, каково это жить в низине.
— В общем-то, так же, только вверх-вниз карабкаться не надо, деревьев больше, а камней меньше, и не так холодно.
— Замерз? — тут же переполошился Камал и начал вытаскивать из походного мешка одеяло, но Ситар остановил его, притронувшись к плечу.
— Не замерз. Не надо. Просто обними меня.
— Просто? — Камал насмешливо улыбнулся, припоминая недавнее выступление канти.
— Просто, — вздохнул Ситар, прижимаясь к иша сбоку и позволяя ему обнять себя за плечи.
Камал немного помолчал, собираясь с духом, а потом все же спросил:
— Тебе действительно не противно видеть шрамы на лице?
Ситар повернулся, положил ладонь на щеку Камала и заставил его повернуть голову, так, чтобы шрамы стали видны, а потом улыбнулся.
— Я их не вижу. Свет любви в твоих глазах не дает рассмотреть ничего другого. И пока ты себе еще чего-нибудь ни надумал, скажу: я согласен жить рядом с тобой даже под открытым небом.
Камал на это ответил загадочной улыбкой и только крепче прижал к себе Ситара.
***
Возвращение Ситара и Камала в сумерках не прошло незамеченным. Гириш, как только понял, что Ситара нет, поднял тревогу, но Ракеш отговорил его от немедленного похода в горы.
— Там Камал. С ним твоему брату ничего не грозит.
Ишан как раз сели ужинать, когда явилась их пропажа. Гириш тут же встал им навстречу, уперев руки в бока и чуть шире расставив ноги, словно собирался драться, но ни Камала, ни Ситара его угрожающая поза не испугала. Нилам тоже встал, но только для того, чтобы положить ладонь на плечо другу, сдерживая его порыв броситься в драку.
— Думаю, разбираться с ними будут твои родители, — произнес Нилам, а Ситар оскалился, отстаивая свое право на выбор пары. Гириш только махнул на них рукой и вернулся к столу, туда же Ракеш пригласил вернувшуюся парочку. Даже злобные взгляды Инду не испортили Ситару аппетит, а Камал вообще не обратил внимания на недовольство канти.
— Спать вместе до брака не будете! — выкрикнул Гириш, когда насытившаяся парочка вышла из-за стола. Камал согласно кивнул головой и, проводив Ситара к своему домику, объявил, что спать будет у порога. И сколько бы канти ни возмущался, предлагая если не разделить кровать на двоих, так хотя бы лечь внутри, иша был непреклонен.
— Я не замерзну, — убеждал он Ситара, мягко касаясь его волос. — Меня согреет твоя любовь, как бы далеко ты ни находился.
— Противно слушать, — тут же сплюнул Инду, за что получил подзатыльник от отца и насмешливые взгляды от гостей.
— Не завидуй, маленький, — Нилам сноровисто собирал посуду со стола, — для нас с Гиришем ты намного лучше.
— Да пошли вы!.. — выкрикнул расстроенный канти, грохнув глиняную миску об стол так, что та разлетелась на несколько частей, и ринулся в дом, стремясь спрятаться до того, как кто-нибудь увидит его слезы.
— Что будем делать? — с тревогой проследив за бегущим канти, спросил Гириш друга, но тот только пожал плечами, не зная ответа.
— Ждать и продолжать работать, — ответил за него Ракеш. — Время все расставит по своим местам.
Ситар долго не мог уснуть, все думая и думая о Камале, а когда все же задремал, во сне тоже видел его, ощущал на себе его руки, слышал голос, чувствовал запах, и очень расстроился, когда, проснувшись на рассвете, не увидел рядом любимого.
Камал нашелся у водопада. Обнаженный иша стоял на небольшой площадке, не обращая внимания ни на что вокруг, так что Ситар смог рассмотреть его, пусть даже со спины. На спине шрамов практически не было, зато вся правая сторона тела была ими «разукрашена» в изобилии. Особенно пострадала нога, на боку было два широких шрама и столько же виднелось на руке и плече, а также на лице. Но больнее всего стало Ситару, когда он понял, что от хвоста Камала остался кусочек не больше ладони в длину. В груди защемило от того, что он никогда не сможет в минуту страсти обвиться хвостами с любимым.
Ситар и сам не запомнил, как преодолел разделяющее их расстояние и обнял Камала со спины, прижимаясь так крепко, как только мог. К сожалению, именно в это время Камал поднял незамеченное Ситаром деревянное ведро, в которое набирал воды из водопада, и обрушил на свое тело поток воды. Ситар взвизгнул, ощутив ледяной душ, но не выпустил тело из рук и не отскочил. Камал тут же выронил ведро и попытался вывернуться из объятий, но не тут-то было, отпускать его никто не собирался.
— Ситар, отпусти, — Камал только и смог немного развернуться в его руках. — Что же ты подкрадываешься? Нам теперь двоим придется вытираться. Ну что такое? Чего ты плачешь?
Только после этого вопроса Ситар понял, что действительно расплакался. Как маленький.
— С детства не плакал, а тут… Прости, — Ситар снова шмыгнул носом и отстранился, чтобы утереть ладонями лицо. — Где твое полотенце? Х-холодно. К-как ты… в-выжил?
Вытирая дрожащего от холода Ситара, нисколько не стесняясь своего обнаженного тела, Камал сначала помолчал, а затем обнял и…
— Повезло. Там несколько выступов было, вот по ним я и скатился в воду. Ноги переломал, хвост, ребра, но не разбился. Вода холодная немного в чувство привела, только с горной рекой бороться не получилось. Я все старался к берегу прибиться, а она меня несла от камня до камня, ломая то, что не сломали другие. Лицо — это уже там. Как вообще выжил — не знаю. И как меня нашел Ракеш — не помню. Очнулся уже здесь, хотя Ракеш рассказывал, что сначала он меня в нижней долине пять дней выхаживал, прежде чем сюда перевез. Когда мне первый раз сказали, что ходить не буду, слишком ноги искалечены, особенно правая, чуть жизни себя не лишил. Хорошо, Ракеш мне мозги на место поставил. Оттрепал, как несмышленыша, и заставил головой думать, а дальше… как-то само пошло. Два года понадобилось, чтобы начать ходить, но страшнее всего было то, что я ничего не помнил о себе. Память потом вернулась, хотя ты мне и до этого снился. Ты улыбался, и мне становилось легче. Боль уходила от твоей улыбки, хоть я и не помнил, кто ты и откуда. Ракеш меня как сына растил, ремеслу своему обучал, секреты оружейника раскрыл, только мне больше нравится не мечи ковать, а красоту создавать.