— Восхитительно, — пробормотал Всадник. Сырые яйца он просто выпил, а скорлупу растолок рукоятью ножа и захрустел ей. На сыр посмотрел, но понял, что наелся. — Мне нужно еду моему магу, — сказал Всадник. — Он любит кофе.
— Несколько войн? — удивился Гинко.
— Гинко, если я распишу тебе все последовательности, ты сможешь приготовить кофе? — спросила Туу-Тикки. — Меня оладьи не отпустят.
— Могу попробовать, — Гинко облизнул каплю меда с пальцев, вытер руки бумажной салфеткой с рисунком из листьев плюща и встал. — Кофе — это те коричневые зерна?
— Несколько Войн, — подтвердил Всадник.
Ещё одну оладью он утащил уже просто от жадности.
— Да. Насыпь их в кофемолку доверху, закрой крышку и нажми кнопку.
— Как жужжит! — воскликнул Гинко, но руки не отдернул. — Внутри какой-то механизм?
— Электрический моторчик. Пока зерна мелются, положи в джезву, ага, это она, две маленьких ложки коричневого сахара и поставь на самый маленький огонь. Отлично. Теперь пересыпь кофе в джезву и добавь… Вэйд, надо добавлять пряности?
— Не знаю, — Всадник пожал плечами.
— Тогда не будем. Спасибо, Гинко, дальше я сама.
Она поцеловала Гинко в щеку. Он недоуменно посмотрел на нее и принялся заваривать себе улун.
— Для чего в кофе добавляют пряности? — поинтересовался Всадник. — Это же не мясо.
— Для аромата, — ответила Туу-Тикки. — Я и в чай добавляю пряные травы, и в выпечку. К вечеру приготовлю сливовый пирог с имбирем, корицей, бадьяном и гвоздикой.
— А что твоя музыка? — спросил Гинко. — Надоела?
— Я руку перетрудила, — вздохнула Туу-Тикки. — Придется сделать перерыв, а то доиграюсь до воспаления мышцы.
— Интересный подход. Земля очень изменилась, если тут живут такие существа, как вы.
— Мы исключение из всех правил, — сказала Туу-Тикки. — Я и Грен. — Она помешала кофе в джезве. — Первый Дом усилил в нас составляющую сидхе — мы полукровки.
Всадник некоторое время разглядывал женщину. Ощущение от его пристального взгляда было неприятным.
— Я вижу, — он спохватился и опустил взгляд, — прошу прощения.
— Все в порядке.
Туу-Тикки сняла со сковород последние оладьи, переложила их в миску и едва успела поймать норовящий перелиться через горлышко джезвы кофе. Духи немедленно занялись грязной посудой.
Гинко заварил чай в чашке и медитировал над раскрывающимися сверточками листьев.
Туу-Тикки отцедила кофе в чашку, поставила ее на поднос, добавила туда же салфетки, сахарницу, ложку, тарелку с оладьями, мед и варенье.
— Отнесешь сам или попросить духов? — спросила она.
— Я отнесу, — Всадник поднялся, — мы спустимся, когда Тар проснётся.
Маг на запах еды проснулся, как настоящий солдат. Или по крайней мере открыл глаза и за две минуты смёл всё, что было на подносе.
— Ещё еды? — уточнил Всадник.
— Не, — Тар плюхнулся обратно на подушку. — Не уходи?
— Я отнесу поднос.
— Ладно. И приходи.
Всадник спустился, поставил опустевший поднос на стол у раковины.
— Благодарю.
— Пожалуйста, — флегматично отозвался Гинко. — Туу-Тикки ушла заниматься своими делами. Тут хороший сад.
Всадник молча кивнул. Когда он поднялся в комнату, маг ещё не спал. Он просто лежал и смотрел в потолок.
— Ты жив?
— А, — Тар повернулся на голос, — не знаю. Ну если ел, то наверное. Что это вообще было?
— Линька? Ну линька, — Всадник сел на кровать и стянул рубашку. — У тебя же такое бывает.
— Боги! Я маг. У меня линька — это нормально. Но ты-то почему?
— Я не знаю. Это происходит без объяснений, знаешь ли.
— А другие?
— Я не знаю. Тар, мы между Войнами не то чтобы живём… целыми. То есть войны, смерть, голод существуют всегда. Но мы… я не знаю. Я обычно не думаю, как человек.
Маг нахмурился.
— Ладно, я в сортир. И спать. А ты никуда не ходи.
Всадник прыснул.
— Ты меня привяжешь за ногу?
— Э… — Тар выбрался из постели, почесал обеими руками встрёпанную шевелюру. — Об эротических играх я подумаю попозже.
Всадник расхохотался в голос.
Грен устаналивал на холме мишени для стрельбы из лука. Их привезли рано утром. Солнце поднялось уже высоко, но он все никак не мог добиться ровной постановки. Треножники путались в траве, шелестящей под ветром, духи все не могли понять приказ, и Грен начинал сердиться — в основном на себя.
— Пусть они вкопают ножки в землю, — посоветовала Туу-Тикки, подошедшая совсем неслышно. — Тебе не будет мешать ветер?
— Хорошая идея, — Грен отдал приказ духам. — Я поставил мишени в соответствии с преобладающими ветрами.
— А почему сразу три?
— Чтобы можно было стрелять на разное расстояние с одной точки.
— Так далеко… Я и не думала, что стрелы могут пролететь такое расстояние.
— Большой английский лук стреляет на тысячу ярдов, — улыбнулся Грен. — Эльфийский меньше, но пятьсот ярдов — не предел. Мне нужно практиковаться.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась она. — Наш линяющий гость перелинял и выполз позавтракать. Тебе бы тоже не помешало.
— Для меня это будет обед. Уже к полудню.
— Вот и славно. Я оладьев наготовила. Иди поешь, а я переоденусь. Скоро надо везти Гинко к врачу.
— Когда начнется физиотерапия?
— Когда кости окончательно срастутся.
— Уже больше месяца прошло.
— Когда переломов много, они срастаются медленнее. И так очень быстро, врач удивляется.
— Первый Дом… — пробормотал Грен, в последний раз оглядел мишени, обнял Туу-Тикки за плечи и повел к дому. — Что из себя представляет линючий гость?
— Вэйд его зовут. Брюнет, волосы до плеч, мощный костяк, но мышц на этом скелете почти не осталось. Взгляд очень неприятный. Глаза как у тебя — в смысле, радужка шире человеческой, только черная, а взгляд тяжелый. Как дуло танкового ствола.
— И часто ты заглядываешь в танковые стволы? — улыбнулся Грен, открывая перед Туу-Тикки калитку.
— Бывало в детстве. Рядом с нашим домом был мемориал воинской славы, мы туда часто ходили. А при нем — выставка военной техники. Пушки, танки, все такое. Времен второй мировой войны.
— Я бы в детстве душу отдал за возможность побывать в таких местах, — признался Грен. — Я был очень милитаристски настроенный мальчик.
Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Киану с мурлыканьем подбежал к Грену. Тот подхватил его на руки и начал начесывать за ушами.
— Какой ты большой кот, — сказал он. — Большой и тяжелый. А где Сесс?
— Вон, — Туу-Тикки указала на кошачий домик. Сесс лежал в нем и с подозрением смотрел на них. — Он оказался совсем не ручным котом. Но спать ко мне приходит.
Грен сгрузил Киану на кресло и пошел мыть руки. Выйдя из ванной, он спросил:
— Гинко в саду?
— Да. Рисует. Мне кажется, его злит, что левая рука не так послушна, как правая.
— Думаю, за пару месяцев он научится пользоваться ею не хуже. Посидишь со мной, пока я буду есть?
— Хорошо. Но не проси составить компанию, я сыта.
Пока Грен обедал оладьями с медом, Туу-Тикки заварила свежий зеленый чай в прозрачном чайнике и смотрела, как распускаются листья.
— Чай стал намного лучше того, что был поначалу, — заметил Грен. — Ты сменила магазин?
— Да. Закупаюсь в Чайна-Тауне, там в одну лавку идут прямые поставки с китайских фабрик. У владельца родственники с собственными плантациями. Ты знал, что чай — это дерево, если ему дают вырасти?
— Давай съездим в Китай, — предложил Грен, наливая себе чаю в полупрозрачную фарфоровую чашечку.
— Там очень много людей, — покачала головой Туу-Тикки. — Но давай, только сначала пусть Гинко выздоровеет. Если никто еще не придет.
— Кто-то придет обязательно, — пожал плечами Грен. — У нас восемь гостевых комнат, а заполнены сейчас только две. Рано или поздно случится, что заняты будут все восемь.