— А ничего, что ты из России?
— О, ты бы видел мою родословную! Внук Ганса, Эрих, вернулся из США в Германию после первой мировой, был коммунистом, членом Коминтерна, переехал в Россию, женился на барышне Никольской из захудалого дворянского рода, поселился в Чувашии — это такая автономная республика на Волге, поднимал промышленность, у него родилось пятеро детей, выжила только моя бабушка. Перед войной, когда начался шпионский бум, его арестовали и расстреляли, как немецкого шпиона. Прабабушка сидела тише воды ниже травы, вышла замуж снова, детей у нее не было, зато муж — партийный. И никто и слова не говорил про Эриха. Она приняла новую фамилию, дала эту же фамилию дочери, и все забыли про Эриха Эккенера.
— Красивая история. А как было на самом деле?
— На самом деле, моя бабушка по матери и правда Никольская — но по отцу. У меня лежит здоровенная папка — копии архивных документов, будет кому что рассказать при случае. Такая развесистая семейная история. Превратности двадцатого века.
— Интересно, а где моя такая папка? С родословной?
— Тоже у меня. Только твоя линия идет от правнучки, которая уехала с мужем в Бразилию во время бума какао, а ты благополучно вернулся — с примесью латинской крови, что объясняет твой цвет волос.
— Волосы у меня в отца.
— Да, но если не присматриваться, похоже на примесь индейской крови. Такой гибрид немки с мулатом или кабошем.
Грен рассмеялся.
— А мы-то себе голову ломали, продумывая легенду! Или Эндрю задним числом все прописал?
— Задним, конечно. Я ему месяца три череп грызла.
— Я ничего не знаю о Бразилии, — признался Грен. — Только то, что вычитал у Амаду, а его сведения уже устарели. Если я приехал недавно…
— Можешь ничего никому не говорить, ссылаясь на семейный скандал. Можешь последовать примеру братьев и разыгрывать таинственность. Вон, сколько в биографии Старшего ни копались, так ничего и не нашли. Не колется — и все тут.
— Видимо, так и сделаю. Но съездить в Бразилию не помешает.
— А Кай? А духи?
— Пару духов возьмем с собой, а Кая отправим на Клеа, ему там нравится.
В кошачью дверцу, важно задрав голову, вошел Сесс. У него в зубах что-то болталось.
— Веревку приволок? — удивился Грен.
Туу-Тикки присмотрелась.
— Змея, просто мертвая. Не в первый раз. Сейчас он ее грызть будет.
И действительно, Сесс со змеей запрыгнул в свой гамак и принялся с хрустом жевать рептилию.
— А я-то боялся, что они будут на птиц охотиться, — признался Грен. — Но змея? Это же опасно.
— Кошки — прирожденные охотники на змей, а вакцину я завела после первого же полоза, — успокоила его Туу-Тикки. — Может, съездим в муниципалитет? Отдел актов гражданского состояния работает до пяти и без обеда, сейчас половина второго. Или ты голодный?
— Пообедаем в городе, — пожал плечами Грен. — Да, я спрашивал про кольца у Старшего и Среднего. Их делал Эйрик.
— О. Ну мне как-то стремно обращаться к Топору Естественного Отбора за обручальными кольцами.
— Я озадачил Йодзу. Он одобрил, кстати. Ну что, поехали?
— Я только переоденусь. Да и тебе бы не помешало.
— Что не так с моей одеждой? — не понял Грен.
— Все так, если ты не собираешься прикидываться человеком, — улыбнулась Туу-Тикки. — Давай хотя бы сделаем вид.
Получение разрешения на регистрацию брака заняло совсем немного времени — по буднему дню желающих было немного. Чиновница — милая дама лет пятидесяти, смуглая и черноглазая, — приняла заявления, занесла данные в компьютер, выдала распечатку и расписание работы отдела мэрии, регистрирующего браки. Однако из казенного здания Туу-Тикки и Грен вышли с облегчением.
— Уф! — выдохнула Туу-Тикки. — Полдела сделано. Осталось оповестить родню, сшить платье и дождаться колец.
— Надеюсь, от меня ты не ожидаешь смокинга? — спросил Грен.
— Белая рубашка и темные брюки на тебе меня вполне устроят, — заверила она. — Ну что, поехали обедать?
— А чего бы тебе хотелось?
— Итальянской кухни. Поехали в Маленькую Италию?
Домой они вернулись не скоро. После обеда Туу-Тикки вздумалось поездить по магазинам тканей. Она накупила ярды кружев и жатого муслина, ниток, журналов по шитью, всяческих нужных мелочей, в которых Грен ничего не понимал. От запаха ткани у него чесалось в носу и хотелось чихать, облизывающие взгляды продавщиц и продавцов раздражали. Он и в помещении не снимал темных очков, чтобы спрятать глаза, но даже «авиаторы» на пол-лица не особо скрывали сидхе. На Туу-Тикки тоже заглядывались, но она столько говорила, что ее больше слушали, чем смотрели.
Наконец, нагрузив Грена пакетами и сумками, Туу-Тикки повела его к машине.
— Я правильно понял, — сказал он, сев за руль, — что ты решила шить себе платье сама?
— Правильно, — кивнула она. — Тебе куда-нибудь еще нужно?
— Не сегодня, — твердо сказал Грен. — Моя способность общаться с людьми иссякла еще на том крашеном блондине, который помогал тебе выбирать молнии.
— Это тот, который от тебя взгляд оторвать не мог? Ну что, терпи — ты же хочешь выйти на сцену. Там будет то же самое, только хуже.
— Проверю. Через неделю игра. Если я выдержу человеческое внимание на ней, я выдержу что угодно.
Туу-Тикки кинула на Грена лукавый взгляд и пробормотала что-то про неумеренный оптимизм.
Дома их ждали. Гинко сидел у камина и то и дело подкладывал в него мелкие ветки. Рядом с ним, в самом большом кресле, которое вдруг показалось Грену не таким уж и большим, устроился с каким-то журналом высоченный блондин с длинной косой, золотыми глазами и зубастой улыбкой. Человеком блондин не был.
— Эйрик, — представился он, вставая и протягивая Грену руку. — Консорт Первого Дома.
Грен осторожно пожал когтистые пальцы. Туу-Тикки была смелее.
— Чем обязаны? — спросила она.
— Вам нужны кольца к свадьбе. Чтобы они получились, я должен лично знать тех, для кого их делаю, — объяснил Эйрик.
Он выглядел совсем молодым, но от его баса, казалось, вот-вот начнут позванивать стекла. Он был выше Грена на голову и шире в плечах по меньшей мере вдвое. Обычная клетчатая рубашка и голубые джинсы смотрелись на этом великане по меньшей мере странно.
— Давно нас ждете? — спросила Туу-Тикки.
— Минут пять, — ответил Эйрик. — Не трогайте Гинко, пока он сам не обратится к вам. Общение с моей Леди потрясло его. Нужно время, чтобы… Словом, нужно время. Я приду, когда сделаю кольца, или передам их через Йодзу.
— Не через Эшу? — уточнил Грен.
— Эшу бродит, — неопределенно сказал Эйрик и ушел зеркалом.
Гинко отлип от камина только в сумерках. Молча пришел на кухню, где Туу-Тикки как раз накрывала к ужину, молча выпил две чашки женьшеневого улуна и только тогда сказал:
— Я видел источник всего.
— Всего? — не понял Грен.
— Тот источник, от которого расходятся световые жилы. Я видел саму Жизнь и говорил с ней. Я не верю в богов, но она… она есть и настоящая.
Туу-Тикки положила ему моллюсков в молочном соусе на свежей зелени и запеченную в фольге рыбу. Гинко взял хаси, но есть начал не сразу.
— У меня больше не болят пальцы, — продолжил он. — И она сказала, что когда кости срастутся, она вернет мне глаз.
Туу-Тикки и Грен переглянулись. Идея киберпротеза не нравилась никому из них, но оставлять Гинко с одним глазом нравилось еще меньше. Если леди Наари решила сама устранить эту проблему, тем лучше.
— Еще она сказала, что теперь они срастутся примерно за три недели, — Гинко снял с рыбы кружок лимона и начал есть. — Я никогда и нигде не видел столько муши в одном месте, сколько в том доме. Они везде — в воздухе, в стенах, в полу, даже в очаге. Бесконечный пир муши. Наари-химэ — сама их источник. Они зарождаются в ней и расплываются по всему миру.
Грен представил себе эту картину и покачал головой.
— И они никому не вредят? — спросил он.
— Там же нет людей, — объяснил Гинко. — Только звери и такие создания, как Эйрик.