— И магия Первого Дома, — напомнила Туу-Тикки. — Вообще, с этим могут возникнуть проблемы. Долгая жизнь и неизменяющаяся внешность.
— Только если заводить друзей среди людей. А вообще, если следить за модой на макияж, можно особенно не беспокоиться, — Тами спрятала паспорт обратно в сумочку.
— Смоки айз уже вышли из моды, — подколола ее Туу-Тикки.
— В этом и смысл, — улыбнулась Тами. — Так я выгляжу старше и менее похожей на тебя. Потому что если нас одинаково одеть, причесать и накрасить… — она покачала головой.
— Мы же пробовали. Разница все равно есть. Помнишь?
— Угу, в цвете волос, — фыркнула Тами. — Интересно, Тави не надоедает все время быть брюнеткой?
— А тебе — рыжей? — спросила Туу-Тикки. — Я-то блондинка слишком недавно. До этого вообще волосы не красила.
— Я была брюнеткой, была светло-рыжей, хотела когда-то покраситься в тот оттенок, что у тебя, но не вышло. Какая-то ерунда с покраской. Ты чем красишься?
— Понятия не имею, — рассмеялась Туу-Тикки. — Меня духи красят. Какой-то растительный настой. Кора, цветы, что-то еще…
— Цвет роскошный и очень тебе идет, — одобрила Тами. — Ну вот мы и приехали.
Грен и Дэн встретили машину на стоянке. Дэн открыл дверцу для Тами, Грен — для Туу-Тикки. Обнял ее, поцеловал, вдохнул запах духов.
— Новый аромат, — сказал он. — Ты потрясающая. Я ведь так и не видел тебя с утра.
— Я тебя тоже. Отлично выглядишь.
Волосы Грен собрал в высокий хвост, под белой рубашкой поблескивала полированная деревянная подвеска на деревянной цепочке и серебряный ворон, в ушах блестели серьги — по три в каждом, стрелками на темно-серых брюках, кажется, можно было порезаться, начищенные туфли бликовали на ярком солнце. Туу-Тикки полюбовалась на свои атласные туфельки. Грен предложил ей руку и Дани тут же сфотографировал их.
В этот день он фотографировал много — саму церемонию, молодоженов на крыльце мэрии, Тами и Дэна, росписи в книге записи актов гражданского состояния, припасенную Дэном бутылку вина и бокалы, кольца на сплетенных руках. Кольца были из плотного темного дерева — словно несколько корней переплелись между собой. Их за пару дней до свадьбы принес Эйрик. Просто вручил, окинул взглядом Грена и Туу-Тикки и вернулся в зеркало. Грен и Туу-Тикки обменялись кольцами под доброжелательным взглядом муниципального чиновника. Немного свободные сначала, кольца со временем плотно обхватили пальцы. Туу-Тикки пожалела, что не спросила у Эйрика, какие еще чары на них наложены.
Домой вернулись, как и уезжали, на двух машинах. В первой ехали Дэн и Тами, во второй — Дани, Туу-Тикки и Грен.
— Ты так и не кинула букет, — улыбнулся Грен.
— Вот еще! — возмутилась Туу-Тикки. — Это мои розы. Приеду домой и поставлю в вазу. Дани, а ты не знаешь, что именно Эшу припас нам в подарок? Мне что-то не по себе.
— Знаю, но не скажу, — отозвался Дани. — Ничего опасного и никаких двойных свойств, обещаю. Я проследил.
— Спасибо — улыбнулся Грен. — А то ведь Эшу есть Эшу. Я послушал то, что вы играли. Думаю, надо будет просто добавить к вашему репертуару арфу и выучить несколько дорожных песен. Когда вы сможете порепетировать?
— Да хоть завтра.
— У нас как бы медовый месяц, — напомнила Туу-Тикки.
— Целый месяц я тебе не обещаю, — поцеловал ее в волосы Грен, — но неделя будет точно. Правда, тут пройдет дня полтора-два. Не стоит оставлять Гинко надолго.
— Он все равно почти все время проводит на Клеа. Но… неделя, а тут пройдет полтора суток? Ты меня интригуешь. Это то, о чем я думаю?
— Узнаешь ближе к ночи, — пообещал Грен. — Помнишь, я же тебе обещал?
— Помню, — кивнула она.
Едва они вступили в дом, как раздалась музыка. Пьеса для двух саксофонов и рояля. Играли Старший, Средний и Эшу. Светлая, радостная и торжественная музыка. Она отражалась от высокого потолка, стен, окон и наполняла гостиную. Пьеса была недлинная. Грен подозревал, что ее написал Старший, и именно к этому случаю.
Гостей было немного — семья Старшего, но без внучки, семья Среднего, но без Ники, Эшу и Дани. Ну и Гинко, изрядно ошарашенный всей этой торжественностью.
Праздничное застолье решили не устраивать. Тави просто накрыла стол в кухне и велела духам не подпускать к нему животных.
— Девять музыкантов, — покачала головой Туу-Тикки. — И ведь все мы будем играть. А слушать кто?
— Я, — помахала рукой Тави. — Я-то не музыкант.
— Я буду рад, — наклонил голову Гинко. С него уже сняли жесткую повязку, но руку он все еще держал на перевязи.
— Дэн, — повернулся к тому Грен. — Эшу. Дани. Вы помните?
— Что помнят? — удивилась Туу-Тикки, сбрасывая туфли на каблуках и с облегчением ступая босыми ногами на деревянный пол.
Тави протянула ей набитую трубку, и Туу-Тикки с удовольствием закурила.
— Сейчас, — сказал Грен. — Сейчас.
Дэн взял из кресла свою гитару и сел с ней. Старший достал откуда-то флейту и поднес к губам. Дани устроился с хангом прямо на полу. Тронул клавиши Эшу. Прозвучало вступление, и Грен запел:
— Между тем, кем я был,
И тем, кем я стал,
Лежит бесконечный путь;
Но я шел весь день,
И я устал,
И мне хотелось уснуть.
И она не спросила, кто я такой,
И с чем я стучался к ней;
Она сказала: “Возьми с собой
Ключи от моих дверей.”
Гости разошлись к ночи. Гинко попрощался и ушел спать. Кай подлизывал тарелку из-под плесневых сыров, которую Грен поставил на пол специально для него.
— Как хорошо получилось, — сказала Туу-Тикки, потягиваясь. — Вы долго репетировали «Ключи от моих дверей»?
— Дней десять, — ответил Грен, кладя ладони ей на талию. — Вот такой и оставайся. И не вздумай снова худеть.
— Не буду, — покладисто согласилась Туу-Тикки. — Знаешь, я очень тронута. Ты думаешь, это песня про нас?
— Про меня точно. И не только про меня. Я ведь говорил с братьями. Просто они этой песни не знали.
Туу-Тикки мягко высвободилась и взяла трубку. Спросила:
— У меня косметика не поплыла?
— Вроде нет, но ты все же смой ее. Ты и так хороша.
— Откуда тебе знать, если ты меня почти не видел ненакрашенной?
— Видел. В ванной, — улыбнулся Грен. — Помнишь? У тебя яркие губы и темные ресницы. Не обязательно усиливать это косметикой.
— Губы я обычно делаю бледнее, — возразила Туу-Тикки и закурила. — Ох, хорошо. А зачем мне сейчас умываться? Перед сном.
— Спать мы будем не здесь, — покачал головой Грен. — Медовый месяц, помнишь?
— Что, прямо сейчас? — удивилась Туу-Тикки.
— Зеркало, — напомнил он.
— Мне нужно что-то с собой взять? — спросила она.
— Нет. Ничего. Разве что трубку, если ты не можешь без нее обходиться.
— Могу вообще-то. Ну жди.
Туу-Тикки поднялась к себе. Грен сел на стул перед арфой, тронул струны. Сегодня он много играл — и сам, и вместе с остальными. Джазовый джем с арфой — это было очень странно, и все же здорово. Чувство близости, чувство общности, радость — и то, что Гинко слушал музыку как зачарованный, и то, что к вечеру, выпив достаточно вина, петь вместе с сестрами стала даже Тави. Неважно, что у нее сырое сопрано и совершенно не поставлено дыхание, главное — она пела! «Виноделие», и «Город золотой», и «Вальс при свечах», и что-то еще… А Туу-Тикки играла, и играла она хорошо. Значит, для перекрестка в ситтине Грен будет играть вместе с ней. Что бы там ни думал о себе Эшу.
Но его подарок оказался хорош. Эшу вручил молодоженам дорогущие дизайнерские солнечные очки, зачарованные на «человечность».
— В них для людей вы будете выглядеть как люди, — объяснил он. — Не обязательно даже надевать. Можно на воротник повесить.
Туу-Тикки вернулась в гостиную. Умытая, она выглядела совсем юной. Она сняла украшения и вытащила шпильки из волос. Но платье оставила то же.
— Ты восхитительна, — сказал Грен, подхватил белую резную коробку, подозвал Кая и встал. — Идем.