Ники в первый раз улыбнулся.
В ванную они с Кеем ушли почему-то вместе. Что-то было между этими двумя, от чего потрескивал воздух, и дело не только в опасном путешествии.
Грен все играл что-то тревожное и немного грустное. Туу-Тикки еще никогда не слышала, чтобы его арфа так звучала. Когда музыка смолкла, она спросила:
— А Ники уснет? Он какой-то слишком взбудораженный.
Сверху раздался приглушенный вопль. Грен посмотрел в потолок.
— А ты разве не чувствуешь?
— Ой! — сказала Туу-Тикки. — И правда. Только…
— Ну, это уже не наше дело.
— Я просто от Кея не ожидала. Только… Слушай, там сейчас не Кей. То есть Кей, но химера. Он же химера?
— Химера, — кивнул Грен. — Но Ники-то хорошо, чувствуешь?
— О да! — улыбнулась Туу-Тикки. — Еще как! Такая волна!
— Так что через некоторое время они успокоятся и Ники уснет. С ним все будет в порядке.
— Ну да, не считая того, что он не живой и не мертвый.
— Для этого и дом, — кивнул Грен. — Если я забуду, скажи Ники завтра, чтобы он покормил огонь. Вряд ли он проснется до утра.
========== 17 ==========
— Доброе утро. Можно мне аптечку? — были первые слова Ники, когда он спустился в гостиную поутру. — И там подушки, простыни…
— В крови и порвались немного? — улыбнулась ему Туу-Тикки. — Показывай свои украшения, — предложила она, хотя Ники был без футболки, в одних джинсах, и даже от лестницы было видно, что у Ники исцарапаны плечи и задеты ключицы, шею он тоже держал слишком напряженно.
— Ты медик? — настороженно спросил он.
— Курсы первой медицинской помощи, — ответила Туу-Тикки. — Устроит?
Ники посмотрел на глубокую царапину, тянущуюся от запястья до локтя на левой руке.
— Да, — сказал он. — Куда садиться? Извини за матрац.
— Сюда, — она показала на обитую кожей табуретку возле журнального столика, на котором стояла аптечка. — Кей уже извинился. Он тебя за шею кусал?
— Да, — коротко ответил Ники и сел. — Кажется, не в полную силу.
— В полную — он бы тебе хребет перегрыз.
Туу-Тикки накинула Ники на плечи белое махровое полотенце, свернутое жгутом, и достала из аптечки белый флакон.
— Ага. Кожу он тебе прокусил, сейчас буду промывать. Может щипать и, в общем, будет неприятно.
Она отодвинула в стороны волосы Ники и принялась промывать сквозной прокус. Мышцы, похоже, не задеты, но кусал Кей глубоко. Интересно, у него-химеры пасть волчья или кошачья? И как он обходится с микрофлорой при смене формы? Она раньше не интересовалась этим и ни разу не видела Кейджиро в истинном облике.
Ники заинтересовался опустевшим флаконом, прочел название и спросил:
— Это что?
— Местный аналог хлоргексидина, — ответила Туу-Тикки. — А сейчас я тебя намажу местным аналогом «солкосерила», он стимулирует регенерацию. Надо будет мазать пять-шесть раз в день. Вот так… И пластырь, чтобы воротник не натирал. Опять же, ты сегодня стричься собирался, значит, тебе голову вымоют. Пластырь непромокаемый.
— Не только стричься, — заметил Ники. — Вообще все. Это дорого?
— Не дороже денег. Еще тебе надо одежду купить, наверное, и уходовую косметику, так?
— Какая ты умная, — с невыразимым сарказмом заметил Ники и зашипел, когда Туу-Тикки начала промывать самую глубокую царапину на плече.
— Не без того, — согласилась Туу-Тикки. — Когда все зарубцуется, я «Контратубекс» куплю, чтобы шрамов не осталось. Потому что шрамы будут, будто тебя дикий зверь подрал.
— Меня дикий зверь подрал, — с некоторой гордостью сказал Ники. — Сколько ты сможешь на меня потратить?
— А сколько тебе надо?
— Неконкретный вопрос. Откуда я знаю? Я в жизни в Штатах не был.
Туу-Тикки соединила края царапины полудюжиной мелких узких пластырей и принялась за следующую.
— Откуда вы вообще деньги берете? — спросил Ники. — На меня — ты будешь тратить из своих?
— Не из своих, — покачала головой она. — Есть специальный гостевой счет, на нем достаточная сумма, чтобы гости ни в чем себе не отказывали. Включая высокотехнологическую медицинскую помощь. — Она закончила с правым плечом и занялась левым.
— Откуда деньги на гостевом счете?
— Ну… считай, что Кей и его команда об этом заботятся. Как-то так. Мы дом-у-дороги под рукой Первого Дома Хаоса, отсюда и финансирование. И на наши зарплаты, и на содержание дома, и на гостей. Кстати, тебе, наверное, будет интересно в Кастро, это такой специализированный ЛГБТ-квартал. Клубы, магазины, салоны красоты, ну и жилые дома. Там здорово, я туда за косметикой езжу. И в секс-шопы иногда.
Она уже обрабатывала левую руку Ники, и он внимательно посмотрел на нее. Туу-Тикки почувствовала, что он оценивает укладку, то, как нанесена и сколько стоит косметика, маникюр, одежду. Он фонил неверием в происходящее, глубинным довольством и общим недоумением. А еще — чисто физическим голодом. Время шло к полудню, а Ники еще не завтракал.
— Словом, автомобиль мы тебе не купим, и байк вряд ли, а вот всякие мелочи типа одежды, телефона, ноута — запросто. Это недорого. Телефон тебе всяко понадобится. Кстати, ты английский знаешь?
— А ты? Для человека из Сан-Франциско ты слишком лихо чешешь по-русски.
— Так я русская, — пожала плечами она и убрала лекарства в аптечку. — Знаю, знаю. Читаю и смотрю кино без перевода и все такое.
— Объясниться я смогу, — коротко заверил Ники. — Все?
— Все, — она велела духам прибрать. — Если ты покормишь огонь, это будет хорошо. И приходи завтракать. Тебе чаю или кофе?
— Чаю. Белого.
Туу-Тикки кивнула. Поймала всплеск изумления, когда со столика исчезли аптечка, испачканные ватные тампоны и грязное мокрое полотенце.
— Это духи, — объяснила она.
— Духи, — с сарказмом повторил Ники. — Джинн из лампы?
— Вроде того, но на постоянной основе. На завтрак пепероната по-неаполитански и рулетики из индейки с оливками и сыром. Вино?
Ники собрался было помотать головой, но сдержался — шея, похоже, болела.
— Без вина, — сказал он. — Ты сама готовишь?
— Сегодня — да, — кивнула Туу-Тикки.
— А не сегодня?
— Вчера готовили духи.
Ники хмыкнул. И спросил:
— Где Кей?
— Уехал в город, я не спрашивала, зачем.
За завтраком — для Туу-Тикки это был ланч, она рано встала, — Ники попросил:
— Расскажи про себя. И про этот дом. Почему ты русская, если дом в Штатах? Твой…
— Муж.
— Муж. Тоже русский?
— Нет, он с Марса.
— Чего? — Ники застыл с недонесенной до рта вилкой.
— Ну веер же большой, — сказала Туу-Тикки. — Первому Дому для работы в этом доме нужны были конкретный мужчина и конкретная женщина. Так получилось, что я родилась в Молдавии, переехала в Москву и там умерла — самоубийство. А Грен родился на Марсе и самоубился на Каллисто, это одна из лун Юпитера. На их планке веера уже освоили Солнечную. Нас выдернули, привели в порядок и припахали к работе на Первый Дом. Мы что, мы не против. Сам понимаешь, когда доходит до суицида, личных планов на жизнь уже как-то не остается.
Ники хмыкнул и начал резать ножом рулетик. Туу-Тикки не спеша поедала пеперонату — она очень любила блюда со сладким перцем. Тем более с фермерским, купленным рано утром на рынке органических продуктов. Не то чтобы она принципиально не одобряла магазинную еду, просто с рынка она была вкуснее. А финансовые вопросы Туу-Тикки с некоторых пор мало волновали. Доев, она отодвинула тарелку и спросила:
— Если я буду курить, тебе не помешает?
— Кури, — пожал плечами Ники. Похоже, еда его увлекла.
Туу-Тикки закурила трубку, выпустила сладкий первый клуб дыма.
— Нет, не сигареты, — ответила она на его взгляд. — Ненавижу запах сигаретного дыма. Правда, если гости курят, приходится терпеть. Но я им подсовываю сигариллы, там табак другого качества. Ты куришь?
— Нет. Это место слишком хорошее, чтобы быть настоящим.