— Мне торт «Павлова» и гранатовый сок без льда. Ники, ты классный. Тикки, ты бы ехала домой, мы дальше сами.
— Сами-сами? — улыбнулась Туу-Тикки. — На байке со свежей прической?
— Я такси возьму, — сказал Ники. — Или не повезут?
— Повезут, почему? Окридж-Драйв, до самого конца улицы, а там уже и дом виден.
— Без номера?
— Девяносто девятый, — улыбнулась Туу-Тикки. — Ну тогда и правда развлекайтесь без меня.
Она подозвала официанта, оплатила свое мохито и ушла.
========== 18 ==========
Ники и Кей вернулись поздно вечером, Туу-Тикки уже даже начала волноваться. Грен ее успокаивал:
— С Ники Кей.
— Вот именно, — вздохнула Туу-Тикки. — А Кей тот еще траблмейкер.
— Откуда ты знаешь?
— Тави и Тами рассказывали. Они с ним больше дела имели. И твой Старший тоже, он его учил на рояле играть.
Грен покачал головой. Кей и рояль? А впрочем, Эшу, будучи из того же Дома, что и Кей, научился же играть на рояле — значит, рояль там был.
Туу-Тикки уже полила цветы и вымылась после этого, когда во дворе заурчал байк. Грен выглянул на крыльцо. Кей и Ники. Причем Ники на велосипеде и с рюкзаком. Когда они оба шагнули на крыльцо, под свет фонаря, Грен посторонился, пропуская их в дом. Волосы Ники, выбивающиеся из-под велосипедного шлема, были удивительно красивого оттенка. Но вот чем, интересно, набит изрядных размеров рюкзак?
— В общем, так, — заявил Кей, втаскивая байк в гостиную. — Я вам тут больше не нужен. Что мог, я показал, а дальше сами. Мне развлечения Ники по возрасту не подходят.
Ники хмыкнул, скинул рюкзак на пол и разулся. Он фонил физической усталостью, удовольствием и неутихшим любопытством. Похоже, ему понравился город. Грен был этому рад. Гинко город не пришелся по душе, он вообще не любил города, и Грена это огорчало. Сидхе или там не сидхе, Грен был горожанином до мозга костей и успел полюбить Сан-Франциско.
Кей, пока Грен размышлял, подкатил байк к зеркалу и ушел зеркалом вместе с машиной. Что было по меньшей мере странно — что бы ему не уехать Дорогой? По дому соскучился?
— Химера с возу — кобыле легче, — сказала Туу-Тикки.
— Химера подарил мне велосипед и снарягу, — сообщил Ники и принялся снимать шлем и защиту.
Он успел переодеться и теперь был в футболке, велосипедках и спортивных носках, а в стойке Туу-Тикки разглядела велосипедные кроссовки.
— Не тяжело было взбираться на холм? — спросила она.
— Нормально. Весь город на холмах. Деньги я потратил, кстати.
Ни Грен, ни Туу-Тикки не стали спрашивать, на что. В конце концов, они представляли, сколько стоит хороший городской велосипед и защита к нему.
— Не, не на велик, — помотал головой Ники. — Студия сценической пластики. Шесть сотен в неделю. Завтра еду туда с утра. Будильник есть?
— В мобильнике, — ответила Туу-Тикки. — Ок, сколько тебе еще нужно?
— Столько же, — нагло заявил Ники и спокойно улыбнулся.
— Без проблем, — ответил Грен. — Но до завтрака, думаю, терпит. Кстати, ты голодный?
— Я ужинал. Да, я видел, в бухте виндсерфингисты есть.
— Есть, но мы не в теме, — покачал головой Грен. — Вот если бы тебе были нужны местные ролевики…
— Ролевиков мне дома хватило. Ладно, разберусь. Ночи!
Ники собрал свои вещи и ушел наверх.
Все следующие дни Ники уходил утром, сразу после завтрака, и возвращался поздно вечером, иногда — заполночь. И ему было хорошо. Так хорошо, что волны его эмоций расходились по всему дому. Он соблюдал правила и не тащил в дом новых приятелей, но они явно были — уже на следующий день после отбытия Кейджиро Ники принес такую телесную удовлетворенность, что его дневные — или вечерние? — занятия стали очевидны. Кажется, Сан-Франциско выдал Ники все, что Ники только мог у него взять.
Впрочем, в воскресенье всю первую половину дня Ники провел дома. Он освоил новый ноут, Туу-Тикки залила ему на читалку всю свою цифровую библиотеку, так что Ники не скучал. Однако перед обедом ему позвонили, Ники на скудном, но достаточно правильном английском договорился о встрече, вызывал такси и уехал, чтобы вернуться только в два часа ночи. С кем он успел скорешиться, где и каких развлечений искал, Туу-Тикки и Грен не интересовались: у Грена вовсю шла подготовка к очередной игре, а Туу-Тикки часами осваивала гитару, делая перерывы только для того, чтобы поплавать в бассейне и побродить по саду.
В середине следующей недели Ники начал уходить рано утром. Завтрак себе он готовил сам, сам мыл посуду, брал велосипед и куда-то уезжал. Как-то вечером, не слишком поздно, он вернулся довольный, с сияющими глазами, пропахший морем, с шевелюрой, похожей на всклокоченную веревочную швабру.
— Виндсерфинг, — объявил он, падая в кресло. — Весь день в бухте. Ну и холоднющая же у вас вода! Тикки, дай мне телефончик того салона. И денег на него, ага?
Туу-Тикки дала ему визитку салона и пятнадцать полусотенных купюр. Денег на развлечения Ники ей было не жалко. Да и потом, он же гость. Ему полагается. После тех сумм, в которые обошлось лечение Гинко, развлечения Ники были очень и очень дешевы. Правда, ей было интересно, где он взял — или с кого снял — костюм для виндсерфинга. Но спрашивать Ники об этом она не стала.
Она вообще не спрашивала, где он был и что делал, хотя духи исправно, без запроса, докладывали ей, что появляется в комнате Ники — одежда, обувь, косметика уходовая и интимная, какие-то мелочи вроде продвинутых расчесок для волос. Туу-Тикки и рада была бы этого не знать, но у духов было свое мнение о ведении дома. Правда, только мнение. Приказы они выполняли исправно.
Ники отдыхал в Сан-Франциско уже две недели, когда Грен как-то вечером сказал Туу-Тикки, прервав ее чтение «Эогана О’Салливана»:
— Наш гость с каждым днем становится все более и более живым, ты заметила?
— Думаю, его занятия тому способствуют.
— Ты о ежедневном сексе?
— И о нем тоже. Все это дела очень простые и плотские. Из тех, что привязывают к тварному миру.
— Я не совсем это имел в виду, но ты права. Жаль только, что он не слишком рвется с нами общаться.
— Он человек, а мы сидхе. О чем бы мы говорили?
— О том, что я каждую ночь играю ему возвращение в мир живых?
Туу-Тикки покачала головой:
— Не думаю, что ему стоит об этом знать. Ники правильно выбрал себе занятия и круг общения. Мы слишком не от мира сего, Грен.
За Ники прибыли в первый вечер новолуния. Он только вернулся из салона, где обновил прическу и маникюр, когда во дворе низко заурчал тяжелый байк. Туу-Тикки выглянула посмотреть, кто приехал, и встретилась взглядом с невероятной красоты женщиной, слезавшей с трайка. Женщина была высокая, сильная и стройная, с длиннющей каштановой косой и яркими зелеными глазами. Что-то в ее лице указывало на Россию, и Туу-Тикки, спросив:
— За Ники? — не удивилась кивку.
Зато явно и открыто удивился Ники.
— Юла! — сказал он. — Ты по мою душу?
Юла достала из кармана губную гармошку и быстро проиграла несколько тактов согласия.
— А как ты узнала?
Юла сыграла что-то смутно знакомое.
— Ну… — начал Грен. — Я рассказывал о тебе своему среднему брату и его супругу, Дэну. Дэн — навигатор со Звездочки. Через Звездочку много кто проходит. Наверное, кто-то рассказал.
Юла кивнула и сыграла согласие.
— Ну вот, — улыбнулся Грен. — Все просто. И решает проблему возвращения, потому что Кей так и не обсказал мне маршрут.
— Ага, — Ники задумался. — Значит, мне паковаться.
Губная гармошка прогудела припев из «Пути домой», но Юла махнула рукой — мол, завтра. Она была пропылена после долгой дороги и явно устала.
— Наверху есть спальни и ванные комнаты, — сказала ей Туу-Тикки, — а через час будет ужин. Хватит времени упаковаться и попрощаться. Ники, оставь только телефон и зарядник, тебе они дома не пригодятся, а нам еще понадобятся, я думаю.