Помимо этой финальной резолюции, которую подписали Ж. Калонн8, Констан9, Дж. Галлицио, А. Йорн, Котик, Рада, Пьеро Симондо10, Э. Соттсасс-мл.11, Елена Верроне12, Вольман, Конгресс единогласно отказался от любого взаимодействия с участниками Фестиваля лучезарного города13 в продолжение бойкота, объявленного в прошлом месяце.
В конце съезда Жиль Ж. Вольман был включён в число ответственных за издание информационного бюллетеня Международного движения за имажинистский Баухаус “Eristica”, и Асгер Йорн был назначен в редакционный комитет “Internationale lettriste”.
Конгресс в Альбе, несомненно, отметил один из сложных этапов в области борьбы за новую чувственность и за новую культуру в контексте общего революционного обновления, которым характеризовался 1956 год и первые политические результаты которого выразились в подавлении масс в СССР, Польше и Венгрии (хотя в последнем случае в силу опасного заблуждения происходит возвращение старых протухших лозунгов клерикального национализма из‑за смертельной ошибки в виде запрета марксистской оппозиции), в успехе алжирского восстания и в массовых забастовках в Испании. Его последствия дают основания для самых больших надежд в ближайшем будущем.
Теория дрейфа
Дрейф, будучи одним из множества ситуационистских приёмов, определяется как техника быстрого прохождения сквозь различные обстановки. Понятие дрейфа неразрывно связано с распознаванием психогеографических эффектов и утверждением творческо-игрового образа действий, что во всех отношениях противопоставляет дрейф традиционным представлениям о путешествии или прогулке.
Отправляющимся в дрейф человеку или группе следует на некоторое время забыть о тех мотивах, которые обыкновенно определяют их занятия и передвижение, о знакомствах, собственной работе и привычных местах отдыха, чтобы свободно следовать привлекательности изучаемой местности и происходящим на ней встречам. Роль случая при этом вовсе не так значима, как можно было бы подумать: теория дрейфа предполагает наличие психогеографического рельефа городов с постоянными потоками, узловыми точками и водоворотами, ощутимо затрудняющими как вход в некоторые зоны, так и выход из них.
Но дрейф как единое целое включает в себя и намеренную рассеянность, и её необходимое отрицание: хаотичность психогеографии подчинена исследовательским задачам и расчёту её возможностей. В этом отношении данные, которые выявила экология, сколь бы априори ограниченным ни было изучаемое этой наукой общественное пространство, продолжают успешно подкреплять психогеографическую мысль.
Экологические исследования, посвящённые абсолютному или относительному характеру разрывов в структуре городов, роли микроклиматов, базовым городским элементам, полностью отличным от административного деления, и главное, определяющему влиянию центров притяжения, должны быть использованы и дополнены методами психогеографии. Поле объективных впечатлений, по которому будет происходить дрейф, должно определяться одновременно в соответствии с его собственным детерминизмом и в его связи с социальной морфологией. Шомбар де Лов1 отмечает в своей работе «Париж и Парижская агломерация» («Библиотека современной социологии», PUF2, 1952), что «район города определяется не только географическими и экономическими факторами, но и тем представлением о районе, которое сложилось у местных жителей и жителей соседних районов»; и далее в этой же работе, чтобы продемонстрировать, что «на самом деле тот Париж, в котором протекает жизнь каждого индивида, весьма невелик и географически ограничивается крайне небольшим участком», приводит схему всех перемещений, совершённых за год студенткой из XVI округа: её маршруты образуют небольшой треугольник правильной формы, в вершинах которого находятся Школа политических наук3, квартира девушки и дом её учителя по фортепиано.