К счастью, экзамены автора закончились успешно, выпускной прошёл замечательно. Сейчас ничто не будет мешать мне писать главы больше и чаще.
Спасибо за терпение, друзья.
Спасибо за ваши отзывы. Их правда очень приятно читать.
С любовью, Автор.
========== Часть 21 ==========
Я любил тебя?
Боже, конечно же,
Я любил.
Но не так, как народ любит музыку и вино.
Если я был ранением, ты была — белый бинт,
Между жизнью и смертью связующее звено.
(В. Листомиров)
Такси везло меня к тому самому дому, где я впервые познакомилась с родственниками Томаса. За несколько лет уже слегка позабытые кварталы постарели, появилось несколько новых домов. Впрочем, я рассматривала всё как в первый раз. Подъехав к знакомому месту, я вышла из автомобиля и пошла прямиком к высокому забору.
Сердце выпрыгивало из грудной клетки, бабочки в животе разлетались слишком быстро (судя по всему, они собирались вылететь на свободу). Ощущалось, что настал тот самый день, для которого я прожила все свои годы. День, когда мой долг — спасти.
Причём спасти человека, с которым, казалось бы, не было ничего серьёзного. Мы никогда не хотели пожениться, завести детей и построить домик рядом с озером. Однако сейчас вдруг так захотелось не убежать тогда, наплевать на всё и вся, а после — успешно устроить жизнь рядом со «своим» человеком. Эти мысли так абсурдны, но так… так желанны.
В какой-то момент я поняла, что надо бы снять обручальное кольцо. Оно будет сейчас совсем не к месту и не к ситуации. Если понадобится, то я сообщу всем, что замужем, а пока эти формальности ни к чему.
Понадёжнее убрала кольцо во внутренний карман сумки. Оглядевшись, заметила, что ко мне уже спешил Патрик. Выглядел он, честно говоря, так себе. Это касается большей частью не внешнего вида, а взгляда. В глазах не было ничего. Какая-то зияющая пустота. Страшно представить, что там может быть с Томом.
— Привет, Кристина, — он попытался улыбнуться, протянул вперед руку для приветственного жеста.
— Здравствуй, Патрик, — рукопожатие плавно перешло в объятья. Как же давно в моей жизни не было ничего настолько настоящего.
— Проходи в дом, — он потянул меня вслед за собой.
Внутреннее убранство не изменилось вообще. Готический стиль настолько врезался в память в прошлый раз, что забыть его было бы просто непростительно в первую очередь для меня.
На мягком диване в гостиной сидела Николь. Задумчиво поглядывая на огоньки в камине, женщина что-то строчила в телефоне. Она заметила нас не сразу, но как только увидела, то усадила рядом. Оглядев меня со всех сторон, Николь улыбнулась и шепнула:
— Все так же хороша.
— Спасибо, мадам, — мне было немного неловко. — Вы тоже.
— Ты как раз подоспела к вечернему чаю, Кристина, — женщина тут же повела нас за собой на кухню. — Как давно он не спускался к вечернему чаю. Как давно он не спускался…
В её глазах читалась немая печаль. Казалось, что они уже похоронили его. Ещё бы в прошлом времени начали говорить о Томе.
Николь поставила на поднос чайник и усадила нас с Патриком за стол. Женщина налила чай в четыре чашки, надеясь, что ещё хотя бы раз Томас соизволит спуститься. В такой напряженной атмосфере и началась наша беседа.
— Надолго к нам? — она была серьёзна.
— На две недели. Если понадобится, то задержусь дольше. Вообще-то я ещё с делами по работе не закончила, но после них сразу могу взять отпуск, — я тараторила. Сердце билось слишком часто. Дурацкий мозг, не отключайся, пожалуйста. Ты сейчас всё же нужен.
— Не так долго. Если бы ты осталась хотя бы на три месяца… — Николь тяжело вздохнула. Патрик молчаливо пил чай, предпочитая слушать, а не говорить.
— Почему именно такой срок?
— Об этом постоянно твердит доктор. Его доктор. Ты ведь читала, да? — женщина отвела взгляд в сторону, сдерживая слёзы.
— Те гнусные статьи о сумасшествии? Бредятина. Это не может быть правдой. Мой Том не псих, — слух резало выражение «мой Том». Слишком уж… по-собственнически прозвучало, что ли.
— Доктор считает иначе. Ты ведь знаешь, что там был и алкоголь, и непристойное поведение. Хорошо, что Том не добрался до чего-то более тяжелого.
— Например?
— Как люди ещё могут попытаться вычеркнуть других из памяти? Ты всё прекрасно понимаешь, милая, — после её слов стало как-то душно. — Но доктор…
— Доктор, доктор, доктор… Николь, я не доктор. Но я попытаюсь помочь. Без пустышек, сигарет и алкоголя. Здесь не голову нужно лечить, а душу. Я чувствую свою вину за все, что произошло с ним. С нами. Да, не я бросила его после помолвки. Не я предала в самый ответственный момент, не я оклеветала его. Но именно я виновна в том, что не была вовремя рядом.
— Ты ничего не могла сделать…
— Могла, ещё как могла. Он бы послушал и не стал таким, каким сейчас его представляют для всех.
— А если нет?
— В таком случае мне было бы спокойнее оттого, что я приняла максимум усилий. Да, сейчас может показаться, что я пытаюсь оправдать себя. Это так. Но как мне смыть грязь с себя, когда внутри до сих пор живы тёплые чувства к вашему сыну? Поймите, я тоже трясусь за свою душонку.
— Милая, никто не знал, что всё может так обернуться. Все упорно верили в то, что это ваше «что-то» было простым увлечением. Моя вина в том, что не уследила. В глубине души мне хотелось всё выспросить у него, чтобы дать дельный совет, но ведь Том со своей самостоятельностью просто потерялся в огромном мире. Потерялся, а я — мать — ничего не смогла сделать, чтобы помочь. И сейчас… так жизнь перепуталась. Где найти причал, за какую последнюю надежду ухватиться? Обычно у мам на всё есть ответ, но сейчас я правда не знаю.
— Если вы действительно всё перепробовали, то позвольте мне сделать последнюю попытку. Сердце можно лечить только сердцем. Может, моё подойдёт?
— Хорошо, милая, попробуй. Ты же за этим приехала.
— Если позволите, я отнесу Тому чай? Пэдди, можешь проводить меня к нему? — парень немного замешкался, скромно кивнул и повёл за собой.
Патрик помог найти мне его комнату, после чего незамедлительно удалился. Я не помню, когда моё сердце так четко звучало. Я отчетливо слышала каждый его стук, каждое замирание. У двери я стояла минут десять, переминаясь с ноги на ногу. Кажется, за это время даже чай успел остыть.
Не переживай, всё хорошо. Он тебя помнит. Он не сделает ничего плохого. Один стук — это же проще простого.
Стучусь и приоткрываю дверь.
— Добрый вечер, мистер Холланд. К вам можно? — тихий голос дрожал.
— Вы кто?
— Я друг, не причиню вам никакого вреда. Позволите войти?
— Входите.
Я вошла в просторную комнату. Именно в этот момент сердце пропустило удар и остановилось, кажется, навсегда. У окна стояла худощавая фигура в спортивных штанах и тёмной футболке. По очертаниям в ней едва можно было узнать Тома.
Поставив чашку на стол, я медленно приблизилась к нему, не решаясь прикоснуться. Кожа казалась фарфоровой, некогда массивные плечи казались голыми костями. Нет, он не похож на анорексика, но то, что он болен — это точно.
Дотрагиваюсь до локтя, он лишь убирает мою ладонь и не спеша поворачивается. В его затуманенном взгляде читается интерес и доля сомнения в том, что всё это происходит на самом деле. Не знаю, может это сон, но я явно хочу проснуться. Проснуться вместе с ним.
— Это… ты? — его дыхание участилось.
— Уточняйте, мистер Холланд. Вы забыли моё имя? — слегка хихикнув, я вдруг поймала себя на мысли о том, что он и правда мог забыть моё имя, поэтому вновь стала серьёзной.
— Тебя забудешь, пречистая дева Мария, — он странно улыбнулся.
— Так, ну… чувство юмора на месте, а душевные раны мы подлатаем. Будешь как огурчик, — парень нахмурился и сказал:
— Ничего не понимаю. Ты на самом деле здесь? Это не сон? Или я мёртв? И ты тоже мертва?