Ещё очень странно, как я сама отреагировала на то, что Влад ушёл. Неужели мне этого не хотелось? Но как такое возможно? Весь ужас прошлого раза так же отчётливо находился в моей голове. Страх, унижение, отчаяние, беспомощность… Так радуйся же, глупая девчонка! Ничего не повторилось, он выпил кровь, столько, сколько нужно ему, не доставляя вреда мне, и всё закончилось… Но я не хотела, чтобы наша встреча закончилась так! Потому-что, в его грубых и жадных прикосновениях, в его быстрых и безжалостных терзаниях моей неопытной узкой плоти я находила отголоски близости, свойственной влюбленным… А теперь? Теперь я всего-лишь еда для него? Он будет пить кровь, и уходить заниматься любовью с другой? Именно это бы и стало моим самым страшным кошмаром! Не смогла бы с этим смириться, ни за что! А вдруг, если Влад снова и снова будет со мной, пусть даже грубым и несдержанным, то вспомнит, что за дочерью Станислава Николаевича живёт та самая, влюбленная в него, девушка? А если даже нет… Хотя бы я смогу чувствовать любимого мужчину, человека, ради которого жила почти всю осознанную жизнь. Я жалкая? Жалкая, и знаю это, но… Это мой выбор!
Время стремительно проходило, Влад всё-еще не вернулся. Каждая минута казалась часом. Почему то мне думалось, что от сегодняшнего вечера многое зависит… Интересно, почему? Сходила в душ, привела себя в порядок, одела один из откровенных халатиков, и стала расчёсывать перед зеркалом волосы. И вот, наконец- то, вошёл Влад. Его явно что-то беспокоит. Но, как бы мне не хотелось, я не могу облегчить его ношу… Не могу спросить, что случилось, не могу быть полезной. Могу быть лишь обузой, дочерью злейшего врага…
— Завтра пойдешь со мной на очень важное собрание…
Я? Серьёзно? Не могу поверить в то, что слышу… Что мне там делать? Можно и не напоминать, что лишнего болтать не стоит. Да и что бы я сказала? У нас одни секреты на двоих… Влад уже знает, что я одену? Ну да, разве я достойна выбрать наряд самостоятельно? Что ж, пусть так, я буду такой, какой ты хочешь меня видеть. При тебе, при всех…
Он пошёл в душ. Приказал отправляться спать, но, сейчас покорная рабыня ослушается… Собралась с мыслями. Девочка, ты сможешь! Хватит быть робкой и пускать все на самотёк! В конце концов, всё же ещё может измениться? Не попробую-не узнаю. Вышел, влажный, небрежно взъерошенный, и, как всегда, прекрасный. Сразу улегся в кровать, уставился на потолок, а потом на меня
— Ты почему не ложишься?
Так, сейчас или никогда! Связала по ниточке всю решимость в один клубок…
— Влад…я…Можно подойти?
Смотрит с опаской, разрешает… Подхожу, цепенея от сковавшего меня страха и смущения. Чувствую дрожь в руках.
— Анна, что ты хочешь?
Я хочу, наверное, слишком многого. Хочу любить открыто, отдаваться любимому свободно, не бояться… Жить рядом, не пленницей, не игрушкой, не объектом мести… Поддерживать и заботиться, не смотря ни на что! Но как я скажу это? Я покажу… Как сильны мои чувства, моя любовь, покажу одним жестом, который будет стоить мне всего! Касаюсь кружев на запахе шелкового халата, одним резким движением срываю с себя лёгкую ткань, и остаюсь перед ним обнажённой, телом и душой.
Он смотрит на меня, в полном недоумении, широко распахнутыми алыми глазами. Первые секунды ничего не говорит. Кожу покрыли мурашки, то ли от прохлады, окутавшей нагое тело, то ли от стыда женщины, предлагающей себя в свободное пользование, то ли от пристального взгляда того, кому я себя предлагаю… Наконец Влад прервал неловкую паузу молчания.
— Что ты делаешь?
— Прошу, не заставляй меня объясняться! Ты все понял правильно… Пожалуйста, я не против, поэтому, не ограничивайся одной кровью! Я предлагаю тебе тело, и душу… Если ты всё ещё этого хочешь… Ничего просить взамен не стану, просто, для меня так лучше! Не хочу быть тебе просто едой!
Дрожь взяла в плен всё тело. Я так боюсь услышать ответ, боюсь снова быть отвергнутой, даже в этом! Ни женской гордости, ни самообладания больше не осталось. Лишь чувства жалкой, глупой девчонки, для которой даже эта близость-все же близость.
— Нет, Анна, я больше этого не хочу — и он равнодушно отвернулся, оставив меня, обнаженную и опозоренную, собирать остатки осколков отвергнутой души…
Глава 23