Она одобрительно улыбнулась и я приобняла её за плечи
— Какая же ты всё-таки прелесть!
— Знаю, бегите уже, не заставляйте парня ждать.
Мне дважды повторять не нужно. Оставив мягкий дружеский поцелуй на щеке моей верной служанки, побежала к нему. Огляделась, чтобы никого не было по близости, подкралась к дверям, повернула ключ, спустилась вниз и увидела любимый силуэт в привычно пугающей тюремной обстановке.
Влад. С первой нашей встречи и по сегодняшний день не перестаю любоваться его чарующей красотой. Черты лица те же, скульптурные. Прекрасные алые глаза. Он возмужал, окреп. Стал высоким, подтянутым. Под изношенной рубахой прорисовывались крепкие мышцы, растрёпанная чёрная шевелюра щекотала кончиками широкие плечи, взгляд стал более глубоким, уверенным. Белые клыки добавляли его улыбке особого, свойственного вампиру, шарма. Интересно, как долго я стою неподвижно, жадно разглядывая его? Нервно сглотнув, приоткрыла рот. Мне будто резко начинает не доставать кислорода, кожа становится горячей, чувствую, как краснею. Как он может производить на меня такой эффект? Это истинные чувства или животная страсть? А может и то, и другое?
— Ну здравствуй, малышка.
Не могу отделаться от мысли, что он тоже рассматривает меня с особым интересом. Не как друга. Или это только моё девичье воображение? Как было бы здорово, если бы нас не разделяли железные прутья. Если бы мы были двумя молодыми людьми, которые гуляли бы за руку по скверу. Тогда наши чувства имели бы какой-то смысл. Тогда было бы гораздо проще с ними разобраться. Но это всего лишь "если бы".
— Анна, ты чего? Что-то случилось? Снова отец?
Его глаза налились яростью и тревогой. Да, я рассказывала ему о том, как со мной обходиться папа. В какой то момент просто не смогла сдержаться, хотела поделиться, поплакаться, хотела, чтобы он утешил, поддержал. Признаться, я частично жалела об этом, ведь его реакция была очень болезненной. Он ещё раз ощутил свою безысходность, так как ничем не мог помочь. Каждый раз, когда он видел мои слёзы или ссадины на теле, его накрывала ярость. Он метал по клетке, как раненый взбешённый дикий зверь. Сжимал кулаки, метал взглядом молнии. Но потом приходил в себя и успокаивал меня, словно ребёнка. В эти моменты мне становилось проще. Я использовала его доброту ко мне, и укрывалась в его утешениях от всех своих проблем. Тем самым нанося раны его и так искалеченной душе. Иногда мне было тошно от своего эгоизма. Правда, он не знал, кто мой папа такой. Он всё ещё думал, что я — дочь конюха, служанка.
— Влад, всё нормально, я просто задумалась.
— Малышка, не пугай меня просто так.
— Извини, не буду.
Он присел и ухватил себя за горло, дыхание стало тяжёлым.
— Опять?
— Не переживай, через два дня мне выдадут немного крови. Ты же помнишь, я пока нужен ему живым.
— Влад, я знаю, что этой дозы тебе мало. И, об этом, завтра мне исполниться двадцать лет.
— Я помню, детка, обязательно поздравлю тебя с юбилеем, но, если ты снова..
— Да, я снова. Я уже уйму времени предлагаю тебе свою кровь. Но ты отказываешься. Пойми, я не боюсь. Я хочу помочь. Чем могу, хоть как-нибудь. Если не могу найти способ вытащить тебя с этого места, позволь хотя бы облегчить твои страдания.
— Я уже говорил. Ты и так помогла мне. Без тебя моё существование было бы таким ничтожным и жалким, что никакие цели, никакая жажда жизни не дала бы мне сил дышать.
— Но этого мало. Мне мало того, что делаю. Прошу, подумай над этим. Я взрослая девочка, немного выпитой крови мне не повредит, и я уже имею право принимать решения.
— Я тоже, и я тебя не трону. Это моё решение.
Мы молча смотрели друг на друга, каждый взглядом внушал другому свою позицию. Игру в молчанку прервал грохот на верху.
— Я пойду, а ты обдумай всё ещё раз.
— Иди. Приходи завтра, я буду скучать. Только оставь свою глупую затею.
Побежала к своей комнате. Вот же упрямец! Как его переубедить? Эти мысли заняли всё пространство и я даже не обратила внимание на то, что дверь в мою комнату была открыта.
Вошла и увидела Его. Грозная фигура ненавистного мною мужчины. Отец у окна, в его руке тлеет окурок. Рядом в стойке смирно стоит перепуганная Алиса. Она, кажется, даже забыла, как дышать. Только нервно дёргала себя за фартук, пытаясь не издать ни единого звука. Конечно ей страшно. Мне страшно. Отец имел настолько пугающий вид, насколько и дурной нрав. Высокий, большой. Точно медведь. Густая борода, измотавшие кожу морщины, ряд которых пересекает глубокий шрам на правой щеке. Злые черные глаза и равнодушное выражение лица, которое, кажется, никогда не меняется. Точно убийца с первой страницы криминальных хроник.