Я, не зная, что делать, инстинктивно подбежала, села рядом, и крепко обняла того, кто переживал в одиночку столь многое. Он слишком быстро ответил мне отцовскими, сожалеющими тисками дрожащих ладоней, и рыдал теперь в мои волосы, прячась в них от одиночества…
— Прости меня, милая… Прости!!! — эти отчаянные, слёзные слова, тронули девочку, маленькую, беззащитную, слишком рано оставшуюся без матери, и лишившуюся отцовской любви. Эта девочка, живущая во мне, слишком долго ждала этих слов… Ведь, на самом деле, безмерно любила непутевого отца. И она его сразу простила. Конечно, в моей душе уже давно живёт не только эта малышка. И та часть меня, которая хлебнула много горя по его воле, которая любит мужчину, оставшегося без родителей из-за его глупости и жажды мести, мужчину, десять лет просидевшего в клетке подвала, не сможет спустить ему этих грехов… Тем более, что вся эта война, эта кровавая бойня, тоже вызвана рядом его оплошностей… Но, я позволяю этой части себя скрыться, на время, на момент, позволив отдаться теплым чувствам к папе…
— Всё хорошо… Всё будет хорошо… — глажу его, истерзанную морщинами, кожу лица, убаюкиваю, как ребенка. Время теряется, его течение становится незаметным, и только тогда, когда глаза советника покойного короля обретают оттенки ясности, мы возвращаемся в реальность.
— Прости, дорогая. Я во многом перед тобой виновен. Кажется, пришло время искупить свои грехи… Скажи, что я должен сделать?
— Остановить войну!!! Ты же понимаешь, что уничтожение другой расы по прихоти ублюдка-короля и его предшественника- ошибка таких масштабов, что ее не искупить уже ничем! Геральд мёртв, если его подданные прознают об этом- реакция может быть самой непредсказуемой!
— Об этом не волнуйся. Я скажу, что сам убил правителя-тирана. Расскажу совету о его кознях, об убийстве Рады. Много лет мы с этими людьми шагаем рука об руку. Они разумные, и, если честно, справедливые… В народе говорят, что именно совет манипулировал Геральдом. Но, как оказалось, всё было наоборот… Я не думаю, что после моих слов останется жажда крови…
Неужели и правда всё может сложиться именно так? Неужели судьба будет столь благосклонной? Возможно, мне и не понадобится щит…
— А что насчёт Лебедева? Король обмолвился о его скрытых мотивах.
— Не видать тебя продажной твари, как своих ушей! Я клянусь, что защищу свою девочку! Если не смогу оградить от всего мира, то хотя-бы мои собственные промахи не заставят тебя страдать!
— Осталось важное, но совсем нелегкое дело… Мне нужно обсудить всё это с Владом.
Влад
Откуда ощущение, что случилось что-то из ряда вон выходящее? Конечно, сама бойня вокруг, инъекции и многочисленные жертвы бессмысленной войны- уже явление ужасающее. Но, чувствую, есть что-то ещё… Что-то, что перевернет мой мир с ног на голову. Интуиция, или вполне обьяснимая паранойя? В любом случае, сейчас меня больше всего волнует Анна… Где она сейчас, моя малышка? Не попала в неприятности? Где-то там, куда мой дальний взор не попадет, как бы я ни старался… Порой она берет на себя слишком многое! Не только теперь, так было всегда… И, несмотря на это, она ещё считала себя слабой… Девочка моя, столько силы и смелости есть не у каждого вампира, а для тебя, хрупкой и маленькой, даже не уверен, что эти качества подходят…
Дым застилает глаза… Когда Анна ушла, мы с Абашиным присоединились к передовой. Да, это рискованно, в первую очередь ищут аристократов, но, немного понаблюдав, как наши солдаты истекают кровью, отсиживаться в стороне не было воли… Остальные члены "Покрова" пока не выходили на поле боя. Решили, что случись что с нами, кто-то должен будет выйти на замену. Ну, и Надежда останется в укрытии. Если в этот злополучный день наш вид искоренят, то оставшимся выжившим именно она будет передавать мудрость, нажитую многими поколениями… Наша помощь, всё же, оказалась незаменимой. Солдаты королевской гвардии разлетались по сторонам, и ряды жертв сократились в разы. Это даже приятно… Дышать силой, ощущать её течение по каждой клеточке тела, не чувствовать боли от ранений… Риск оказаться под прицелом новоизобретенного оружия был невелик. Низшие прикрывали со всех сторон, обеспечив относительную безопасность. Справа- взрыв, слева- огонь. Этот шум и жар стали привычными за первые пятнадцать минут. Но, когда они поутихли…