– Использование болевых ошейников запрещено Мадридскими конвенциями, – возражаю я. – Видимо, в текст еще следовало бы добавить строку про запрет на владение ими инопланетными паразитами, но вы…
– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ? – спрашивает Принцепс.
Я стискиваю челюсти и гляжу в пустое зеркальное лицо.
– Согласно протоколам Легиона Авроры мне разрешено называть вам только свое имя, звание и номер экипажа.
Принцепс склоняет голову.
– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?
Я облизываю губы. Собираюсь с духом.
– Тайлер Джонс. Альфа. Легион Авроры, экипаж 312.
Вспышка мучительной боли простреливает череп и взрывается в моей голове. Я громко ахаю, когда каждый миллиметр моей кожи охватывает пламя, каждый нерв оголяется и смешивается с битым стеклом, глазные яблоки лопаются внутри черепа, а в глазницы заливается кислота, разъедающая носовые пазухи и стекающая по гор…
Все резко прекращается. Боль выключается по щелчку пальцев Принцепса. Я судорожно втягиваю воздух сквозь зубы, раны щиплет от пота. Мука длилась всего несколько секунд, но это была самая ужасная боль в моей жизни, включая тот раз, когда я в шестом классе прищемил себя ширинкой.
Принцепс раскрывает ладонь в белой перчатке и показывает мне пульт управления от ошейника. Максимальная его мощность достигает 10. Сейчас значение установлено на 1.
– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?
– Тайлер Джонс. Альф…
Остаток фразы тонет в хрипах, когда ошейник вновь включается. Сквозь зубы вырывается стон. Все мое тело сотрясает дрожь. Я пытаюсь думать о чем-то успокаивающем, убеждаю себя, что все это не по-настоящему. В то время как разумная часть моего мозга понимает, что это лишь индукция нервных процессов, просто иллюзия боли, животная часть вопит. С моего тела точно сдирают кожу ржавыми ножами, наждачной бумагой скребут по открытым мышцам, втыкают тупые стамески между позвонками, кровь и спинномозговая жидкость стекают по м…
Боль снова стихает. Наступает радостное, невыразимое облегчение.
– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?
Я делаю глубокий вдох. Закрываю глаза. Молю Творца дать мне сил.
– Т-Тайлер Дж…
И все повторяется заново.
Я теряю счет времени.
Теряю счет щелчкам переключателя.
Понимаю, что мы переходим к значению 2, еще до того, как начинаю кричать.
Сквозь рык умоляю их остановиться, остановиться, дыхание Творца, остановиться на значении 3.
Но они останавливаются лишь на 4.
– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?
– Я не знаю!
Я слабо дергаю удерживающие меня путы, лишь бы выместить на чем-то злость. Ощущаю привкус меди на языке, сплевываю кровь на пол. Видимо, из-за криков порвал голосовые связки.
– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ? – повторяет Принцепс, теряя терпение.
– Я не ЗНАЮ! – кричу я хриплым, прерывистым голосом. – Место, куда мы направлялись, было указано в черном ящике «Гефеста»! Сам я координат не видел!
Очередная вспышка острой невыносимой боли.
Очередной крик с брызгами крови и слюны.
– ВСЕ ЭТО МОЖНО ЗАКОНЧИТЬ, ЛЕГИОНЕР ДЖОНС.
Снова.
– ПРОСТО СКАЖИ НАМ ПРАВДУ.
И снова.
– ГДЕ АВРОРА ЦЗЕ-ЛИНЬ О’МЭЛЛИ?
И снова.
– ГОВОРЮ ВАМ, Я НЕ ЗНАЮ!
А потом все прекращается. В один миг. У меня кружится голова. Я словно в бреду. Каждая секунда без боли кажется мне благословением Творца, я молю его о мраке, о сне, о том, чтобы все закончилось. А после… после чувствую, как чья-то нежная рука касается моего голого плеча. Мягкие губы, прохладные как лед, прижимаются к пылающей коже лба, облегчение окатывает меня словно весенний дождь.
– Тебе всегда нравилось быть героем, – произносит кто-то.
Я открываю глаза. Моргаю из-за щиплющих капель пота, все расплывается. В тот миг я понимаю, что сплю. Потерял сознание или, может, даже умер, потому что представшее передо мной лицо не может быть настоящим, не может быть настоящим,
не может
быть.
– …К-Кэт?
Она улыбается. Ее темные волосы по-прежнему уложены в ирокез. На горле та же самая татуировка феникса. То же красивое лицо, острый подбородок, губы бантиком.
– Ох, Тайлер, – шепчет Кэт, гладя меня по щеке. – Мой прекрасный Тайлер.
Сдавленное рыдание поднимается и пытается вырваться из моего кровоточащего горла. Облегчение от встречи с ней, обрушившийся поток эмоций: радость, любовь, неверие, спокойствие, – все они грозят утащить меня и погрести под собой. Еще не слишком поздно, понимаю я. То, как мы расстались… Все, что я должен был сказать и сделать…