Мы спустились вниз и на выходе ко мне бросился какой-то азиат. Низенький, узкоглазый, в черном костюме. Точнее попытался броситься. И тут же попал в заботливые руки Вячеслава.
– Виктор-сан! – заверещал на приличном английском азиат – Я Сабуро. Из компании Сони. Буду вас снимать.
Японец продемонстрировал нам всем фотоаппарат. Неплохую такую зеркалку Никон. После чего был отпущен Вячеславом.
– Черт! – Леха ударил себя по лбу – Забыл про японца. Он вчера еще подходил, но у нас запарка была…
Мнда… Как же не хватает Клаймича, часть вторая. Из Лехи администратор, конечно, так себе.
– Хорошо, Сабуро-сан – я посмотрел на небо. Солнышко то припекает – Можете бежать с нами. Только вам в костюме будет… э… не очень комфортно.
– Никаких проблем! – заверил меня японец, делая первый снимок, как я цепляю на голову наушники Волкмана.
Шесть человек – пятеро советских граждан и один японский – вышли на знаменитую венскую Рингштрассе и затрусили вперед в бодром темпе. По круговому бульвару, который опоясывал весь центр австрийской столицы, бежали не одни мы. Десятки джоггеров и велосипедистов составляли нам компанию только в прямой видимости. Я врубил на плеере Кисс, ту самую «Я был сделан, чтобы любить тебя», которую так опрометчиво советовал Романову, и прибавил ходу. Под бодрую музыку и звон трамваев бег пошел на ура. Охранники у меня тренированные, Леха тоже тот еще атлет, а вот японцу приходилось туго. Он потел, пыхтел, но держался. Еще и фотографировать успевал. Проникнувшись страданиями жителя страны «восходящего солнца», я сбавил темп. И тут же вылезла новая проблема. Меня начали узнавать бегущие австрийцы. Улыбались, махали руками. Те, кто двигался в нашем направлении пристроились в хвост охранникам. Те, кто бежал навстречу, развернулись и… тоже пристроились к нашей «теплой» компашке.
На обратном пути над Рингштрассе раздался громкий стрекот и гул.
Я поднял голову – сверху кружил голубой вертолет. Прямо как из песни мультфильма про крокодила Гену и Чебурашку. Кто-то из наших позади меня тоже быстро сообразил и неплохим баритоном пропел:
Я засмеялся. Высунувшись из вертолета нас снимал, судя по логотипу на борту – оператор телеканала с незатейливым названием Programm 1 Прямо как в Союзе – 1 и 2 канал.
– Эх! Подпевай – я прибавил шагу и запел другую песенку из знаменитого мультика:
Сзади к моему удивлению дружно подхватили:
И дальше мы еще более дружно, под удивленным взглядами австрийских бегунов, пропели:
К тому моменту когда мы допели куплеты и припевы про вагон, голубой вертолет уже отвалил, а количество фанатов вокруг разрослось до полусотни. Вот в таком обществе, мы и вернулись обратно в отель.
Раздав автографы, приняв душ и позавтракав, я начал названивать в Москву. Сразу нас не соединили – пришлось ждать.
– Витюш, как ты там? – взволнованным голосом поинтересовалась мама, когда нас все-таки соединили – По телевизору показывают какие-то ужасы. Антисоветские манифестации в Вашингтоне. Против договора с СССР. До драк с полицией дошло.
– Мам, ну я же в Вене! – резонно возразил я – Тут все спокойно! Как в морге.
Я вспомнил о несостоявшейся вербовке в клубе и поежился. Что-то тихо пока. А ведь Вячеслав 100 % доложил по инстанции.
– Хватит так шутить! Как там с едой? Тебя хорошо кормят?
– Просто отлично! – я начал рассказывать об австрийской национальной кухне, но был прерван – Ой, чуть не забыла тебе сказать. Звонил Бовин. Ну тот самый ведущий с ТВ.
– Я помню! Сам ему дал домашний телефон. Что он хотел?
– Приглашает в пятницу в Останкино. Будет прямой теле-мост Москва-Вашингтон. Советские граждане задают вопросы американцам, а те нам. Что-то про разрядку говорил…
Ага, дело сдвинулось с мертвой точки. После последнего эфира у Бовина, я вкинул идею телемостов Лапину. «Великий и ужасный Гудвин» советского ТВ, чье кресло сильно качалось после смерти Брежнева – воспринял идею на «ура». И пошел с ней сразу к Романову. Тому же в преддверии Вены и ОСВ2 срочно требовалось что-то «умиротворяющее». К чести Лапина, он не стал скрывать мое авторство. Так что все завертелось все очень быстро.