– Даже и не думай! – Вячеслав проследил за моим взглядом в сторону фанатов – Вспомни, что было в аэропорту Рима!
– Теперь у нас есть вы – я кивнул «звездочкам» и они встали рядом – А также у нас по-прежнему есть Альдона.
Все дружно засмеялись, даже ребята из 9-ки начали улыбаться.
– Вячеслав, пойми! Это наша работа.
Парень скрипнул зубами, но промолчал. Лишь расстегнул пиджак, где у него в подмышечной кобуре был пистолет.
– Машем руками и улыбаемся – я двинулся вперед, впереди нас сразу выстроились охранники.
На удивление все прошло мирно. Фанаты, а особенно фанатки повизжали, пофотографировали нас, взяли автографы. Хорошо, что культура сэлфи еще не появилась, а то бы мы так легко не отделались. Антисоветские соседи-демонстранты лишь мрачно на это смотрели и даже не кричали. Фотокорреспонденты и несколько съемочных групп телеканалов, что кружили вокруг, были явно разочарованы. Надеялись на скандал, а еще лучше на драку, а ничего не случилось.
После заселения в отель, я собрал в холле этажа весь коллектив студии.
– Начнем наше собрание – я посмотрел на часы на запястье. Кальвинский Ролекс показывал без четверти три. Часы я уже перевел на австрийское время.
– Как вы все помните, сегодня австрийский канцлер устраивает торжественный ужин в Хофбурге в честь приезда Романова и Картера. Там исполняем четыре песни. Феличиту, Мы мир, Донт вори и новую. От американцев будет какой-то джазовый оркестр, но мы – Коля, обращаюсь к тебе – я махнул рукой привставшему с кресла Завадскому – Должны успеть на саундчек первыми.
– Вот не люблю я этих ненашинских слов – рядом вздохнул Роберт – Почему нельзя называть это настройкой аппаратуры?
– И проверкой звука. И проверка коммутаций. Проще говорить саундчек. Так вот. К нашему приезду в семь все должно петь и играть. Работаем вживую, так что будьте любезны. Езжайте прямо сейчас и все проконтролируйте.
– Вить, а можно я куплю электрогитару с двумя грифами – Завадский вдруг очнулся и вопросительно на меня посмотрел – Видел в витрине магазина пока ехали из аэропорта.
– Коля! – я тяжело вздохнул – Зачем тебе гитара с двумя грифами?
– Ну там звучание разное. Да и выглядит круто…
– Ты знаешь, сколько она стоит?
– Ну если это какой-нибудь Гибсон, то… дорого?
– Очень.
– Может студия выделит денег? – на этих словах оживились все остальные сотрудники. Тут только дай слабину и надо будет покупать новые ткани Львовой, модные аксессуары «звездочкам», аппаратуру музыкантам…
– Выделяет МВД. И у меня недавно был очень неприятный разговор с Щелоковым о перерасходе валютных фондов.
– Да мы столько денег заработали стране! – обиделся Коля – На эти средства город построить можно.
– Хорошо, я обсужу этот вопрос с руководством.
В конце концов, Завадский прав. Денег стране мы принесли много и заработаем еще больше. А если с нами не хотят поделиться – куплю со своих личных счетов. Доступ к оффшорному фонду Пельше с Веверсом у меня отняли, телефонные коды и чековые книжки теперь хранятся в ПГУ. И спекуляциями на серебре и прочих активах нынче занимаются самые доверенные «бурильщики» из тех, которых лично проинструктировал генерал. Благо весь архив будущих котировок у него в айфоне под рукой.
Единственное, что мне разрешили – забрать ровно один миллион долларов из тех сумм, что я скопил за пластинки и песню «Мы мир». А также договорились о 10 % от всех будущих зарубежных заработков. Как пел Семен Слепаков в песне «Обращение к акционерам Газпрома»:
Миллион долларов, выданный мне после нескольких скандалов и демаршей, разумеется, не закроет брешь в бюджете. Но купить Коле модную гитару… Почему бы и нет?