Он сел рядом и посмотрел на Франческу.
– Принцесса Франческа, пожалуйста, помогите мне!
– Помочь тебе? Что случилось?
– Моя мама хочет съесть меня на ужин, и довольно скоро.
Франческа ахнула от удивления:
– Она сделает такую ужасную вещь?
– О да. Она хочет, чтобы я постоянно двигался. Видите ли, ей нравится постное мясо, а я по природе своей склонен к полноте. Как только я похудею, она насадит меня на вертел с яблоком во рту. Так что мне приходится есть как можно больше, чтобы оттянуть этот ужасный момент.
– Как ужасно, – сочувственно проговорила Франческа.
– Это все Старлайт виновата, – объяснил поросенок. – Эта шалунья заколдовала все королевство ради развлечения. Никто не должен говорить об этом ни слова. Никто не может даже осознать это, не говоря уже о том, чтобы разрушить чары.—Поросенок настороженно оглянулся. – Подозреваю, я единственный, кто тут еще может мыслить здраво.
– Чары? Какие?
– Любовные. Видите ли, Старлайт разозлилась на нашего принца за то, что он однажды наказал ее за одну ее проказу, и наложила это заклятие. Она считает, что это просто игра. Но теперь, когда я превратился в поросенка, а мама хочет меня съесть, лично мне это не кажется таким уж забавным.
– Она поспорила с принцем? С которым?
—А разве вы не видите? Оба принца—это один и тот же человек. Ей кажется забавным, что она отделила ум принца от его тела. И что теперь не найдется женщины, которая бы пожелала выйти за него замуж, с одной стороны, лишенного красоты, с другой – оставшегося без разума.
Генриетта выглянула из окна спальни.
До сих пор написание романа протекало вяло, временами ей даже казалось, что он пишется как-то сам собой. Но теперь выглядело вполне логично, что два принца были на самом деле одним человеком.
Только откуда у нее взялась эта идея?
Сидя за письменным столом, Генриетта встретила первые лучи рассвета. Это была длинная и волнительная ночь.
– Не понимаю, – сказала Франческа поросенку.
– Ты должна выбрать одного из принцев, – ответил тот. – Но ты должна выбирать осторожно, иначе все будет потеряно. – Черные глаза-бусинки поросенка выражали беспокойство. – Но сможешь ли ты полюбить его? Ты должна его очень сильно любить, иначе...
Тут поросенка прервали гневный крик его матери:
– Геркулес, ты отвратительный проказник! Что за ерунду ты рассказывал Франческе? – Женщина замахнулась на поросенка палкой. – Пошевеливайся!
– Да, мама, – с покорностью ответил поросенок. Бросив еще раз умоляющий взгляд на Франческу, он поспешно удалился, стуча копытцами по мраморному полу.
– Генриетта, – прошептала Эстелла, – тебе нужно хоть что-нибудь съесть. После завтрака будет соревнование по, стрельбе из лука.
Генриетта бездумно смотрела в свою фарфоровую тарелку. Желток ее яйца уже свернулся, масло на тосте застыло жирными пятнами. В животе громко бурчало.
– У меня нет аппетита, – сказала она кузине.
И это была правда. Сама мысль о том, что ей нужно будет что-то жевать и глотать, была непереносима. Генриетта спала не больше часа и, посмотрев в зеркало над столиком, заметила, что у нее появились темные круги под глазами. След от укуса насекомого все еще был заметен, лицо было таким бледным, что все веснушки выступили на нем отчетливее. Генриетта была рада, что Брендан не явился к завтраку. Ей бы не хотелось, чтобы он увидел ее такой.
Прошлой ночью он сказал, что влюблен у нее, а что сделала она? Пролепетала какую-то чепуху про бутылки шампанского и укусы насекомых. Неудивительно, что теперь он пытался избегать ее общества. Нужно найти его и все исправить. Сказать ему, что она чувствует то же самое. Что она любит его.
Комната для завтрака, обитая кремовыми панелями, на полу которой лежал нежно-голубой ковер, была почти пуста. Мисс Аманда Нортгемптон сидела на другом конце стола, попивая чай. У буфета маячила крупная спина леди Темпл, судья Доллфус ковырял вилкой бекон на своей тарелке. Паша, который всегда был тут как тут, с неподдельным интересом смотрел на серебряное блюдо с беконом.
Эстелла проследила за взглядом Генриетты.
– Большинство мужчин пошли на прогулку в лес, – объяснила она. – Для охоты еще не сезон, но лорд Тиллингем хотел показать им птенцов фазана у хижины лесника.
Генриетта вертела в руках чайную ложку. Кузина была слишком наблюдательна, и Генриетта боялась, что та может расспрашивать о Брендане. Нужно было отвлечь ее как-то.
– Как идет твой план? – спросила Генриетта. – Я имею в виду с Баклуортом и Абигайль.
Эстелла намазала тост апельсиновым мармеладом.
– Замечательно. Со вчерашнего дня Баклуорт ни разу не посмотрел на меня взглядом грустного щенка. И они станцевали пять раз прошлым вечером. Я думаю, что у них все получится.
– Хорошо. – Голос Генриетты прозвучал как-то странно.
– С тобой все в порядке? – встревожилась Эстелла.
Генриетта глубоко вздохнула, готовясь притвориться взволнованной по какому-нибудь пустячному поводу, но тут в комнату вошла Джессика Тиллингем. На этот раз на ней была амазонка зеленого цвета с желтой окантовкой.
– Почему грустим, девочки? – весело спросила она. – Разве вы не ждете с нетерпением состязания по стрельбе из лука?
Эстелла и Генриетта заверили ее, что они не могли дождаться этого замечательного события. Хозяйка дома села напротив. Ее большие карие глаза с участием смотрели на Генриетту.
– Мисс Перселл, боюсь, вы не получаете от пребывания здесь удовольствия. Не согласились бы вы поболтать со мной немного в моей комнате?
– Да, конечно, – ответила Генриетта.
Интересно, о чем будет разговор?
Джессика улыбнулась, обнажив свои белые зубы:
– У меня есть довольно важная тема для обсуждения.
– Конечно, в лесу есть и тропинки для верховой езды, – заявил лорд Тиллингем собравшимся мужчинам. – Эти чертовы фазаны ничуть не важнее лошадей.
Брендан засунул руки в карманы и прислонился к стволу дуба. Эта экскурсия по угодьям, устроенная специально для мужчин, начинала действовать ему на нервы. Лес был наполнен пением птиц и запахом прелой листвы. Но жалобы лорда Торпа на репейник, цепляющийся к его штанам, и дружеские похлопывания по спине, которые ему то и дело отвешивал лорд Тиллингем, могли надоесть кому угодно.
Брендан собирался уже уединиться в подлеске, когда к нему подошел Баклуорт. Его округлые щеки колыхались от волнения.
– Кинкейд, – сказал он, стараясь придать своему голосу глубину, – вы не забыли о нашей дуэли, не так ли? – Брендан мысленно выругался. – Разумеется, нет. Через час. Принесите рапиры.
– Должна признаться, – сказала Джессика Тиллингем Генриетте, – что мне очень нравится этот роскошный майор Бонневиль.
Генриетта приподняла брови и развернулась, чтобы получше разглядеть свою собеседницу.
– Правда?
Спальня Джессики была, просторной, с большим количеством безделушек в виде лошадей. Окно выходило на лужайку перед дворцом.
Джессика рассмеялась, слегка ударив Генриетту по руке:
– Я знаю, о чем выдумаете. Конечно, сначала я интересовалась капитаном Кинкейдом, и папа возлагал на него большие надежды как на человека, который мог бы многое сделать для нашей программы разведения лошадей. Но это было до того, как я поняла, что на самом деле Кинкейд любит вас.
Кровь прилила к щекам Генриетты, и она отвернулась.
– Чепуха, – пробормотала она, листая превосходно иллюстрированную книгу по разведению чистокровных лошадей, оставленную на подушке.