А.: В одиночку?
Е.: В одиночку. То есть накладывал все инструменты сам. Просто чтобы не разучивать партии, не канителиться. И собираюсь записать первые два альбома по-новому, и они будут распространяться наравне со всеми.
А.: А остальные пять альбомов как называются?
Е.: По-новому я записал в электрическом варианте «Красный альбом», альбом «Хорошо!», альбомы «Тоталитаризм», «Мышеловка» и последний — «Некрофилия». Перед записью этого альбома мы съездили на рок-фестиваль в Новосибирск и там отыграли программу «Адольф Гитлер» плюс несколько моих старых песен как «Гражданскую Оборону». Сейчас всё это ходит как зальник и называется «ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА ЖИВЬЁМ, новосибирский фестиваль». Шесть альбомов получилось, плюс два ранних.
Р.: Понятно. А что это за история с венком начальнику ГБ?
Е.: Это я не знаю, первый раз такое слышу. Какой венок начальнику ГБ?
Р.: Не покупали?
Е.: Нет.
Р.: Нам Вульфсон рассказывал.
Е.: Не было никаких венков.
Ш.: Вульфсон нам так и сказал, что вы купили венок начальнику ГБ и послали, так и сказал.
(Перед глазами встает Шапа, по-митьковски разводящий руками и с выражением недоумения на лице: вот ведь Вульфсон сказал, а тут на тебе!)
Е.: Нет, всё это лажа. Просто у нас одного майора, Мешкова Владимира Васильевича, сняли за что-то. Мы хотели сделать акцию: прийти домой, принести ему цветочков, яблочков, как больному, и так далее, тортик ему купить, а потом решили, что это дорого будет — торт покупать.
А.: Какие ты видишь перспективы, ближайшие для твоей группы?
Е.: Приеду, запишу новый альбом. Сейчас я набрал новый состав. Янка вот сочиняет тексты и играет на басе и на гитаре, на басе довольно хорошо, что удивительно.
А.: И тексты сочиняет?
Е.: Да, и тексты сочиняет. Она сейчас в Питере осталась, на НОЛЬ хотела сходить.
А.: Передавай ей привет от ИНСТРУКЦИИ.
Е.: Вообще-то баба-панк, к хиппизму отношения не имеет, чистый панк агрессивный. Причем ужасно любит панк-рок, только его и слушает, и вообще тащится.
А.: Я очень рад, наша баба.
Е.: И барабанщик у меня появился новый — Манагер. Он, кстати, менеджер нашей группы, так что мы втроём играть будем.
А.: А насчёт сейшенов есть перспектива?
Е.: Перспектива есть. Съездить в Москву нас приглашают, съездить в Питер к Фирсову. Запишем альбом, а там уж видно будет. Сейчас самое главное — альбом записать. Называется «Красный смех». А потом поедем — приглашают в Харьков, вообще думаем по стране проехаться, дать просраться, да и обратно. В Свердловске выступим тоже.
А.: В Свердловске когда намечается?(Имеется в виду панк-фестиваль.)
Е.: В декабре намечается.
(Долгое молчание, наконец Ромыч не выдерживает.)
Р.: Плёнка тратится(все смеются).
А.: Я знаю!(Подкалывая Ромыча.)
Р.: Потрепаться мы можем и так(вмиг посуровевший).
Е.: Но мы больше студийно играем.
Р.: А какие у тебя отношения с Ленинградом?
Е.: Вообще-то хорошие, внешне, во всяком случае, вполне нормальные, но контакта в общем-то… Вообще просто замечаю: мне с сибиряками лучше, это во-первых, а во-вторых, сибирский рок круче московского и питерского раз в пятьсот.
Р.: А что ты имеешь в виду?
Е.: У нас в Сибири панк — это настоящий панк, все движения исходят из идеи, а не атрибутики, как в Москве и в Питере.
Р.: Ну почему? А СВИНЬЯ?
Е.: Нет, это вообще не панк.
А.: Ну как так?
Р.: Почему ты считаешь, что он идёт не от идеи? Не от идеи Рикошет идёт.
Е.: Он идёт именно не от идеи, которая в панке заложена. Панк — это движение по своей сути социальное, чего в Свинье никогда не было. Свинья — какой-то пофигист и хулиган, причем который прикалывается на самых низкопробных делах, как говно, например. Вообще, весь панк в Союзе превратился в урлацкий какой-то. Набор атрибутики абсолютно гопницкой, урлацкой! То есть он прикалывается не на том, на чём надо.
А.: Больше на имидже?